Ленинград Сергея Довлатова в объективе фотокамеры - Сергей Донатович Довлатов

Фото Всеволода Тарасевича

Собрание Мультимедиа Арт Музея, Москва

Припоминается один разговор в электричке. Мой случайный попутчик говорил:

«…Я мечтал о сыне. Сначала огорчился. Потом – ничего. Родись у нас мальчик, я бы капитулировал. Рассуждал бы примерно так: сам я немногого добился в жизни. Мой сын добьется большего. Я передам ему опыт своих неудач. Он вырастет мужественным и целеустремленным. Я как бы перейду в моего сына. То есть погибну…

С дочкой все иначе. Она нуждается во мне, и так будет до конца. Она не даст мне забыть о себе…»

(«Наши»)

В кафе «Экспресс» (угол 1-й Советской улицы и Суворовского проспекта). 1965–1966

Фото Всеволода Тарасевича

Собрание Мультимедиа Арт Музея, Москва

И вот Марусей овладело чувство тревоги. Все ее подруги были замужем. Их положение отличалось стабильностью. У них был семейный очаг.

Разумеется, не все ее подруги жили хорошо. Некоторые изменяли своим мужьям. Некоторые грубо ими помыкали. Многие сами терпели измены. Но при этом – они были замужем. Само наличие мужа делало их полноценными в глазах окружающих.

Муж был совершенно необходим. Его следовало иметь хотя бы в качестве предмета ненависти.

(«Иностранка»)

И тут на Марусином горизонте возник знаменитый эстрадный певец Бронислав Разудалов. Сейчас его имя забыто, но в шестидесятые годы он был популярнее Хиля, Кобзона, Долинского.

(«Иностранка»)

Поклонницы испанского певца Рафаэля ждут его у гостиницы «Европейская». 1971

Фото Валентина Барановского

Набережная Фонтанки. 1970-е. (На фото автомобиль ГАЗ М–1)

Фото Валентина Барановского

– Дело не в машине, – говорил он, – я сам автолюбитель… Главное при капитализме – свобода. Хочешь – пьешь с утра до ночи. Хочешь – вкалываешь круглые сутки. Никакого идейного воспитания. Никакой социалистической морали. 〈…〉 А машина и здесь не такая большая редкость. У меня с шестидесятого года «запорожец», а что толку?..

Действительно, Цыпин купил «запорожец». Однако, будучи хроническим пьяницей, месяцами не садился за руль. В ноябре машину засыпало снегом. «Запорожец» превратился в небольшую снежную гору. Около нее всегда толпились дворовые ребята.

Весной снег растаял. «Запорожец» стал плоским, как гоночная машина. Крыша его была продавлена детскими санками.

Цыпин этому почти обрадовался:

– За рулем я обязан быть трезвым. А в такси я и пьяный доеду…

(«Чемодан»)

В трамвае красивую женщину не встретишь. В полумраке такси, откинувшись на цитрусовые сиденья, мчатся длинноногие и бессердечные – их всюду ждут. А дурнушек в забрызганных грязью чулках укачивает трамвайное море. И стекла при этом гнусно дребезжат.

(«Дорога в новую квартиру»)

В трамвае. 1970-е

Фото Валентина Барановского

Набережная Фонтанки и Аничков мост, украшенный к 7 Ноября (?). 1970-е

Фото Валентина Барановского

И тут Елена Борисовна произнесла совершенно неожиданную речь:

– Я знаю, что эти выборы – сплошная профанация. Но что же я могу сделать? Я должна привести вас на избирательный участок. Иначе меня не отпустят домой.

– Ясно, – говорю, – только будьте поосторожнее. Вас за такие разговоры не похвалят.

– Вам можно доверять. Я это сразу поняла. Как только увидела портрет Солженицына.

– Это Достоевский. Но и Солженицына я уважаю… 〈…〉

Затем мы вышли на улицу. Дома были украшены флагами. На снегу валялись конфетные обертки. Дворник Гриша щеголял в ратиновом пальто.

Голосовать я не хотел. И не потому, что ленился. А потому, что мне нравилась Елена Борисовна. Стоит нам всем проголосовать, как ее отпустят домой…

(«Чемодан»)

В Рокотовском зале Русского музея. Конец 1970-х

Фото Валентина Барановского

К «Данае» Васька подойти не решился, стоял у окна и глядел на нее тайком. Но поразило Ваську другое. Девчонки, молоденькие, в очках, гуляют по залам, не отворачиваются и спокойно глазеют на раздетых каменных мужиков. Даже беседуют о чем-то, вроде бы обсуждают…

«Взбесились городские окончательно, – думал Васька Рябов и тут же мысленно прибавлял: – Вот бы с такой бесстыжей познакомиться…»

(«Солдаты на Невском»)

Белые ночи. 1974

Фото Валентина Барановского

В Ленинграде тысячи претенциозных молодых художников. И кудри неаполитанские у многих, и брюки с заплатами из отцовских портфелей.

(«Верхом на улитке»)

Зато наши скульпторы – люди богатые. Больше всего они получают за изображение Ленина. Даже трудоемкая борода Карла Маркса оплачивается не так щедро.

Памятник Ленину есть в каждом городе. В любом районном центре. Заказы такого рода – неистощимы. Опытный скульптор может вылепить Ленина вслепую. То есть с завязанными глазами. Хотя бывают и курьезы.

(«Чемодан»)

Артисты Ленинградского театра оперы и балеты им. С. М. Кирова.

Солистка Алтынай Асылмуратова. Конец 1970-х

Фото Валентина Барановского

Партийное собрание в Ленинградском театре оперы и балета им. С. М. Кирова в канун 200-летнего юбилея театра. (В президиуме, в центре, певица И. П. Богачева, слева от нее директор театра М. Э. Крастин и главный дирижер Ю. Х. Темирканов). 1983

Фото Валентина Барановского

…недолгая оттепель сменилась ощутимыми заморозками, переходящими в устойчивое ненастье, и мыслящая часть русского общества разделилась на лояльных прагматиков и на тех, кто потянулся к более глубоким формам духовности, кто попытался приобщиться к религии или русской философии начала века, кто либо замкнулся в узком кругу близких по духу людей, либо бесстрашно пошел на открытую конфронтацию с властями.

(«Папа и блудные дети»)

И что же дальше? Ничего особенного. Государством руководили какие-то неясные, лишенные индивидуальности вожди. В искусстве царило мрачноватое, бесцветное единодушие.

Людей как будто не расстреливали. И даже не сажали. Вернее, сажали, но редко. И притом за какие-то реальные действия. Или, как минимум, за неосторожные публичные высказывания. Короче, за дело. Не то что раньше…

(«Наши»)

Джаз не знал периодов упадка, регресса, безразличия аудитории.

Джаз всегда был модным, необычайно популярным, захватывающим явлением.

Что же такое джаз?

Джаз – это больше чем музыкальный жанр. Даже больше чем вид искусства.

Джаз – это способ восприятия мира. Джаз – это философия, нравственность, религия. Джаз – это стилистика жизни.

(«Made in USA»)

Концерт Дюка Эллингтона. Дом дружбы и мира (набережная реки Фонтанки, дом 21). 1971

Фото Валентина Барановского

Партком Ленинградского государственного университета им. А. А. Жданова (вручение партбилета). 1981

Фото Валентина Барановского

Есть данные, гарантирующие любому человеку стремительное номенклатурное восхождение. Для этого надо обладать четырьмя примитивными качествами. Надо быть русским, партийным, способным и трезвым. Причем необходима именно совокупность всех этих качеств. Отсутствие любого из них делает всю комбинацию совершенно бессмысленной.

Русский, партийный, способный алкаш – не годится. Русский, партийный и трезвый дурак – фигура отживающая. Беспартийный при всех остальных замечательных качествах – не внушает доверия. И наконец, трезвый, способный еврей-коммунист –