Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

Артуром Миллером и Грегори Пеком, предположила Грейс. Она прочла в бюллетене для выпускников, что оба они недавно пришли в Академию, чтобы провести там короткие курсы актерского мастерства.

Потом беседа свернула на достоинства актерских школ Страсберга, Адлер и Мейснера в сравнении с идеями Уты Хаген, которые в значительной степени легли в основу курса Академии. Под конец Дон пообещал позвонить Сэнфорду Мейснеру и замолвить за нее словечко, а потом Грейс выплыла на шумный тротуар, чувствуя, что жизнь опять обрела цель и смысл.

* * *

Предвкушая осенние занятия с Сэнди Мейснером, который по рекомендации Дона взял ее на свой курс, Грейс позволила себе канителиться в Денвере, днем — под его голубыми небесами, а по вечерам — в теплице талантов, именуемой Элитч-театр. В первую же неделю у нее завязались отношения с актером по имени Джин Лайонс. Почти сразу после знакомства он выдал:

— Кто бы подумал, что мы, ребята из Пенсильвании, будем ведущими актерами летней труппы аж на Западе, а?

Их общее детство на берегах Атлантики (он — из Питсбурга, она — из Ист-Фоллса) помогло Джину почувствовать себя как дома. Загорелый, с выгоревшими волосами после долгих походов по горам, он был грубоват, даже когда пытался вписаться в более благовоспитанное общество, и, в точности как отец Грейс, затаил на это общество обиду. Грейс прекрасно осознавала, что ее точеный носик, тщательно отработанная осанка и подправленный голос позволяют ей сливаться с самой рафинированной публикой. Люди всегда удивлялись, обнаружив, что она одна из этих самых Келли, а тех, кто не знал семью, шокировало открытие, что она католичка ирландского разлива. Она редко упоминала, что семья ее матери прибыла из Германии, потому что сама постоянно об этом забывала, так основательно Маргарет Мейер преобразилась в Маргарет Келли. Общение с Джином затронуло какую-то струнку в душе Грейс, и та стала упиваться своим положением аутсайдера.

— Может, в искусстве и полно определенного рода отверженных, но они всегда создают собственную мафию интеллигентщины, — саркастично заявил Джин. — А как насчет нас, публики из картофельно-мясной Америки? Мы им покажем, Грейс!

Скажи нечто подобное ее отец, Грейс захотелось бы кинуть в него упомянутой картошкой. Но после многочисленных отказов в Нью-Йорке она интуитивно склонялась к точке зрения Джина. «Да, — думала Грейс, — надо им показать». К тому же она понимала, что имеет в виду Джин: он не собирался утирать интеллигенции нос, скорее просто хотел, чтобы эта интеллигенция принимала его как равного, — именно к этому стремилась всегда и сама Грейс.

Джин был полной противоположностью Асмиру и другим состоятельным мужчинам, которые ухаживали за ней в Нью-Йорке, но в то же время так не походил на Дона и прочих знакомых артистов, что она нарушила клятву не связываться с актерской братией.

В постели он оказался поразительно энергичным и мужественным, без всякого жеманства. Его поцелуи были долгими, глубокими, он открывал глаза, только чтобы бросить взгляд на ее тело, пока его руки бродили по ее маленьким грудям и стройным бедрам. Из-за того, что в моде были фигуры в виде песочных часов, Грейс затягивалась в корсеты и всегда беспокоилась, какое впечатление произведет ее тело без коррекции тщательно подобранной одеждой: где надо — подложено, где надо — утянуто; переживала, что мужчину может разочаровать отсутствие даже намека на пышность. Но Джин стонал от удовольствия, видя и осязая ее наготу. Он и в сексе был несколько грубоват, не стеснялся пускать в ход зубы, словно зная, что Грейс не какая-нибудь фарфоровая кукла и способна принять это и хотеть этого, что где-то в ней живет роковая женщина, в образе которой она никогда ни перед кем не предстанет. Ее будоражила возможность играть такую роль.

Им приходилось таиться, потому что официально Джин все еще оставался женат, хоть и ждал признания брака недействительным. Секретность делала положение одновременно и более безопасным, и более рискованным. Безопасным потому, что ей не приходилось отвечать на вопросы театральных сплетников насчет их отношений, и рискованным из-за опасности быть застигнутыми вместе, а еще из-за того, чем могло грозить их совместное будущее. Она отнюдь не желала повторения истории, которая произошла с Доном и ее родней. Правда, Джин хотя бы был католиком, но ведь его первой женитьбы скрыть не удастся. Однажды в пятницу утром, когда Грейс, предаваясь лени после вечера в компании друзей, решила поспать подольше, ее разбудил телефонный звонок.

— Эдит, — хрипло сказала Грейс, посмотрев на часы и увидев, что нет еще даже восьми, — здесь на два часа меньше, чем у вас.

— Я боялась, что ты уйдешь на весь день, и решила действовать наверняка. У меня тут на связи Джей Кантер с предложением, которое может оказаться тебе на руку. Выслушай его.

Хотя раньше Грейс разговаривала с Джеем Канте — ром всего один раз, перед тем как начать работу в «Четырнадцати часах», очень недолго, она знала, что Эдит и Джей представляют Марлона Брандо — в театре и кинематографе соответственно. Заинтересованная, она села в Кровати и закутала ноги простыней, радуясь, что Джин отсыпается после вечеринки у себя дома.

— Грейс?! — с жаром начал Джей.

Она и забыла, какой невероятно молодой у него голос, не то что у прагматичной Эдит, которая говорила с Грейс как трижды побывавшая замужем тетушка, знающая, что именно должна услышать ее подопечная, и никогда не темнящая. Брандо подписал контракт с этим мальчишкой? Но она сочла, что доверия прославленного артиста и ее собственного агента достаточно, чтобы поговорить с Джеем, поэтому старалась слушать внимательно, хоть это и было сложно без кофе, когда еще никуда не делась усталость от ночных возлияний, песен и танцев.

— Грейс, до чего же приятно снова с тобой беседовать! Хотел бы я добраться этим летом до Денвера и посмотреть твои спектакли!

«Типичный льстец», — подумала она, ожидая, что будет дальше.

— Хоть я и знаю, что ты отдала сердце театру, у меня есть для тебя предложение о съемках, которое, мне кажется, сможет тебя заинтересовать. Заметь, прежде чем ты начнешь возражать, хочу сказать, что прекрасно понимаю твою позицию относительно контрактов со студиями и уважаю ее, — с удивившей ее убежденностью произнес Джей. — И для этой картины тебе не придется ничего подписывать.

В данном заявлении Грейс послышалась скрытая угроза, что в следующий раз ситуация изменится, но она придержала язык и просто мягко проговорила:

— Я тебя слушаю.

— Хорошо-хорошо. Итак, тебе предстоит играть главную роль с Гэри Купером у режиссера Фреда Цин-немана.