Измена. Сквозь осколки прошлого - Стася Грей

Только она не обычная. Она — притворство.

Выхожу в коридор. Стучу в дверь кабинета.

— Да? — голос Дениса.

Открываю. Он сидит на диване, разбирает сумку. Достаёт вещи, складывает на стул. Движения механические. Лицо отсутствующее.

— Нужно в магазин, — говорю. — Еды нет. Я составлю список, ты сходишь?

Он поднимает глаза:

— Почему я?

Потому что не хочу видеть его дольше, чем необходимо. Потому что задыхаюсь в этой квартире. Потому что нужен воздух.

— Потому что я осталась с Дашей. Ей нельзя одной.

Неправда. Даше десять лет, она может побыть одна полчаса. Но Денис не спорит. Кивает:

— Хорошо. Давай список.

Я пишу на листке: хлеб, молоко, яйца, курица, овощи. Базовый набор. Протягиваю ему. Наши пальцы соприкасаются на секунду. Я отдёргиваю руку, будто обожглась.

Денис замечает. Лицо каменеет.

— Вика, если это невыносимо... может, мне правда снять квартиру? Приходить только днём?

Хочется сказать: да, сними, уезжай, не надо этого спектакля. Но вспоминаю лицо Даши — сияющее, когда увидела нас обоих у двери больницы. "Вы вместе приехали! Как раньше!"

Как раньше. Она не знает, что "раньше" кончилось месяц назад.

— Нет, — говорю твёрдо. — Договорились. Год. Ради неё.

— Год, — повторяет он. — Хорошо.

Берёт список, уходит. Я слышу, как хлопает входная дверь. Тишина снова.

Иду в детскую. Даша лежит на кровати, обнимает розового единорога (того самого, что Денис принёс в больницу). Разговаривает по телефону, смеётся. Видит меня, машет рукой.

— Вика спрашивает, когда я вернусь в школу, — шепчет, прикрыв трубку рукой.

— Не скоро, солнце. Ещё несколько месяцев лечения.

Лицо Даши тускнеет, но она кивает. Возвращается к разговору:

— Не знаю когда. Но обязательно вернусь! И волосы отрастут! Мама обещала!

Мама обещала. Много чего обещала. Что всё будет хорошо. Что болезнь пройдёт. Что семья не развалится.

Две правды. Одна ложь.

Ухожу, чтобы не слушать дальше. Возвращаюсь на кухню. Начинаю вытирать пыль со стола, шкафов. Механическая работа. Руки заняты, голова отключается. Не думать. Просто делать.

Через полчаса возвращается Денис. Пакеты с продуктами. Ставит на стол, начинает раскладывать. Я помогаю. Молча. Только необходимые слова:

— Где молоко?

— В холодильник.

— Хлеб в хлебницу?

— Да.

Движения синхронные. Мы делали это тысячи раз. Распаковка продуктов после магазина. Обычное дело. Но сейчас каждое движение — пытка. Я чувствую его запах — тот же одеколон, что дарила на день рождения. Слышу его дыхание — ровное, спокойное. Вижу его руки — знакомые, когда-то любимые.

И ненавижу себя за то, что замечаю всё это.

— Готово, — говорит он, складывая последний пакет.

— Спасибо.

Стоим на кухне. Не знаем, что делать дальше. Раньше в такой момент он бы обнял меня сзади, поцеловал в шею, пошутил. Я бы рассмеялась, оттолкнула играючи, продолжила готовить ужин.

Раньше. В другой жизни.

— Я пойду к Даше, — говорит Денис. — Проведаю.

— Хорошо.

Он уходит. Я остаюсь на кухне. Начинаю готовить — куриный суп, Даше нужно лёгкое питание. Режу овощи, варю бульон. Автопилот.

Через час слышу голоса из детской. Денис читает Даше "Гарри Поттера". Она смеётся над чем-то. Живые, тёплые звуки. Семья.

Иллюзия семьи.

К вечеру суп готов. Накрываю на стол. Зову их. Даша вбегает первой — радостная, ожившая. Денис следом. Садимся за стол. Втроём. Как раньше.

Нет. Не как раньше. Раньше мы смотрели друг другу в глаза, разговаривали, смеялись. Сейчас — молчание. Только звук ложек о тарелки.

— Вкусно, мам! — Даша ест с аппетитом. Первый раз за месяц. — Я так скучала по твоему супу!

— Рада, солнце.

— Пап, а тебе нравится?

Денис поднимает глаза. Смотрит на меня. Быстрый взгляд, мгновение.

— Очень, — говорит. — Мама всегда вкусно готовит.

"Мама." Не "Вика". Не "твоя мама". Просто "мама". Дистанция. Нейтралитет.

Даша щебечет дальше. Рассказывает, как соскучилась по своей кровати, игрушкам, комнате. Как хочет посмотреть новый мультик, погулять во дворе (нельзя, иммунитет нулевой), позвать друзей в гости (нельзя по той же причине).

— Когда мне можно будет всё? — спрашивает она. — Когда я смогу жить как раньше?

Раньше. Все хотят вернуться в "раньше". Но "раньше" не существует.

— Когда закончится лечение, — отвечаю. — Ещё несколько месяцев.

— А вы с папой... вы помирились? — голос неуверенный.

Мир останавливается. Я смотрю на Дениса. Он на меня. Между нами — вопрос десятилетнего ребёнка. Наивный, прямой.

— Да, солнце, — говорю я. Ложь номер два. — Мы немного поссорились, но всё хорошо. Правда, Денис?

Он кивает:

— Правда. Всё хорошо.

Даша улыбается. Широко, искренне. Верит. Конечно верит. Дети всегда верят родителям.

— Я так рада! Я так боялась, что вы разведётесь! Как родители Саши из класса. Он теперь живёт то у мамы, то у папы. Это ужасно!

— Мы не разведёмся, — говорит Денис твёрдо.

Ложь номер три. Или правда? Мы отложили развод на год. Технически не врём.

Ужин заканчивается. Я убираю посуду. Денис помогает — молча, механически. Руки в раковине соприкасаются, когда он передаёт мне тарелку. Я вздрагиваю. Он замечает, отодвигается.

— Извини, — бормочет.

За что? За прикосновение? За измену? За то, что мы здесь, в этом аду притворства?

— Ничего.

Даша смотрит телевизор в гостиной. Мы заканчиваем с посудой. Денис вытирает руки полотенцем:

— Я пойду к себе. Почитаю.

— Хорошо.

Он уходит в кабинет. Дверь закрывается. Я стою на кухне и смотрю в окно. За окном вечер, огни города, чужие жизни. Где-то люди счастливы. Где-то влюбляются, смеются, строят планы.

А я здесь. В квартире с человеком, которого когда-то любила. Изображаю счастливую семью ради умирающей дочери.

Звук шагов. Оборачиваюсь. Даша стоит в дверном проёме:

— Мам, я спать хочу.

— Пойдём, солнце. Уложу.

Веду её в детскую. Помогаю переодеться в пижаму. Укладываю в кровать. Укрываю одеялом. Целую в лоб.

Глава 15

Виктория

Я сижу в приёмной на втором этаже больницы и смотрю на табличку: "Кабинет психологической помощи. Алина Сергеевна Морозова". Рядом Денис. Молчит. Мы оба молчим уже минут десять. С тех пор как сели на эти жёсткие пластиковые стулья.

Я не хотела идти к психологу. Категорически. "Мне не нужна помощь", — сказала я профессору Кузнецовой вчера, когда она в третий раз настаивала. Кузнецова посмотрела на меня усталыми глазами: "Виктория Сергеевна, за три месяца лечения Даши вы потеряли двенадцать килограммов. Спите по четыре часа в сутки. Дважды теряли сознание в коридоре от гипогликемии. Вы — на грани. И это влияет на дочь. Она чувствует ваше состояние".

Я согласилась. Не для себя. Для Даши.

А Денис... Денис просто кивнул, когда