История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

было уже ясно, что переговоры с шотландцами не обещают успеха. < Впрочем, хотя король и заявил со всей определенностью, что никогда не согласится на изменение церковного строя Англии, он все же не собирался эти переговоры прекращать, желая и далее поддерживать в шотландцах какие-то другие надежды, да и сам в известной мере рассчитывал, удовлетворив амбиции и интересы определенных лиц, смягчить суровость пресвитерианской партии. С этой целью месье Монтрель отправился из Лондона в шотландскую армию, стоявшую тогда под Ньюарком, а по пути заехал в Оксфорд, где поделился своими мыслями с королем и получил от него необходимые сведения и инструкции. > Между тем не было оставлено неиспробованным ни одно средство, чтобы собрать войско, которое позволило бы Его Величеству предпринять против неприятеля какие-то действия, и если бы ко роль, приложив все мыслимые усилия, сумел стянуть из оставшихся у него гарнизонов хотя бы пять тысяч пехоты и кавалерии (а подобная задача еще не казалась совершенно невыполнимой), то он предпочел бы сложить голову в каком-нибудь славном бою с любой частью вражеской армии, нежели принять любые условия, которые, как он предвидел, ему удастся получить посредством переговоров. < К тому же лорд Джермин в своих письмах (доставленных сэром Дадли Уайаттом) уверял, что уже через месяц, самое большее - через шесть недель, из Франции прибудет пятитысячный корпус под начальством Рувиньи, и в расчете на его высадку принц долго откладывал свой отъезд. Король также питал в этом смысле известные надежды, однако ни единый солдат так и не был набран для этой экспедиции, которая, по правде сказать, даже не замышлялась. Дело в том, что кардинал в каком-то разговоре мимоходом заметил, что Рувиньи подошел бы на роль командующего войсками, которые можно было бы послать в Англию на помощь королю, а лорд Джермин по своему легковерию истолковал эти ни к чему не обязывающие слова как твердое доказательство того, что экспедиция действительно состоится. >

Принц оставался на острове Силли со среды 4 марта до четверга 16 апреля, а лорды Кейпл и Гоптон, из-за сильных противных ветров, смогли прибыть к нему из Корнуолла лишь в последнюю субботу перед этим четвергом. Тогда же к Его Высочеству явился трубач от сэра Томаса Ферфакса с посланием от Парламента, больше похожим на ультиматум, чем на приглашение, и очень хорошо, что случилось это не в Пенденнисе, где Парламент мог бы найти сторонников среди слуг самого принца. На следующий день, в воскресенье, остров был окружен флотом из 27 или 28 кораблей, однако сильная буря, которая началась через три или четыре часа и продолжалась двое суток, их рассеяла. Было ясно, что здешние укрепления слишком слабы, чтобы отразить атаку сколько-нибудь значительных сил (а парламентское послание и последующие события давали основание ее опасаться; запасы продовольствия на острове оказались весьма скудными (а за все время пребывания на нем принца из Корнуолла прислали провианта только на два дня); из Франции еще не пришло вестей о результатах обращения лорда Колпеппера к королеве, доставить же эти известия, по условиям времени года, становилось с каждым днем все труднее, и принц, приняв в расчет все эти соображения, склонился в пользу переезда на Джерси. Против подобного шага существовало только одно серьезное возражение, а именно: возможно, король находится в Лондоне (о чем по-прежнему ходили упорные слухи), но в таком случае отъезд принца, особенно если непогода заставит его высадиться во Франции, способен нанести ущерб интересам короля, почему было бы разумнее дождаться сначала сведений о положении Его Величества. Но тут Его Высочество предъявил в Совете письмо, которое король написал вскоре после битвы при Незби, а принц до сих пор не показывал лордам; существование этого письма, как я полагаю, было тем единственным обстоятельством, которое принц когда-либо хранил в тайне от четырех лиц, пользовавшихся его доверием.

Герифорд, 28 июня 1645

Карл,

Недавние мои несчастья вынуждают меня отдать вам приказание, которое, надеюсь, вам никогда не придется выполнять, а именно: на тот случай, если я когда-либо попаду в плен к мятежникам, я приказываю вам никогда и ни под каким видом не соглашаться на условия, позорные и небезопасные для вашей особы и унизительные для королевской власти, — даже ради спасения моей жизни, которая при подобных обстоятельствах, и я в этом совершенно уверен, обретет надежнейшую защиту в вашей непоколебимой твердости, и опасность для которой нисколько не увеличится из-за их угроз, если только эти последние не заставят вас уступить их требованиям. Но к каким бы варварским мерам ни обратились эти люди, спасение моей жизни ценой исполнения вами их воли будет иметь своим следствием то, что я окончу свои дни в смятении, истерзанный душевными муками, что я откажу в благословении вам и прокляну всех, кто согласится с вашим решением. Ваше же твердость поможет мне встретить смерть с бодростью, восхваляя Бога за то, что он подарил мне столь доблестного сына, и осыпая вас благословениями, которые при подобных обстоятельствах, будьте уверены, не останутся бесплодными. Повелеваю вам хранить это письмо у себя, пока у вас не появится основание его использовать, и только тогда, и никак не прежде, показать его всем членам вашего Совета; для них оно является приказом точно так же, как и для вас. Молю Господа даровать вам столько счастья и славы, сколько не имел их ни единый из предшественников вашего любящего отца,

Карл R.

После того, как было прочитано это письмо и приняты в соображение вероятность попытки мятежников овладеть особой принца и невозможность, при нынешнем положении дел на острове, подобную попытку отразить, Его Высочество весьма настоятельно предложил (а Совет, за исключением графа Беркшира, единодушно согласился) воспользоваться благоприятным моментом, пока корабли мятежников рассеяны бурей, для отплытия на Джерси, что он и сделал в четверг, а на следующий день, 17 апреля, с попутным ветром сошел на берег на Джерси. В ту же ночь оттуда был отправлен гонец к королеве с сообщением о благополучном прибытии принца на остров, а также посланы письма в Сен-Мало и Гавр, извещавшие о том же лорда Колпеппера. Последний узнал об этом весьма кстати, ведь он держал в Гавре два фрегата в ожидании попутного ветра для отплытия на Силли и имел при себе приказ королевы принцу немедленно оттуда удалиться. Осмотрев остров, принц и их светлости пришли к мнению, что нельзя было и мечтать о более удобном, приятном и безопасном месте, где Его