Воскресение и Жизнь - Ивон Ду Амарал Перейра

Тем не менее, та ночь прошла. Прошёл следующий день, который был субботой. И прошла ещё одна ночь. Теперь было воскресенье, третий день после кончины Господа на кресте. Ничего не изменилось. Те же огорчения, те же слёзы тоски, разочарования, страха, неутешного горя в сердцах христиан, которые так любили своего Учителя.

Но… в это воскресенье, около девяти часов утра, маленький Аурелио мыл посуду на скромной кухне дома, после того как подал горячий бульон дорогой больной, которая не находила в себе сил встать и заняться делами, так глубоко было её страдание от смерти Иисуса.

В доме не было слуг. И поскольку страдающая Лея была вынуждена усердно работать, чтобы содержать себя и сына, именно он молол зерно для муки и хлеба, месил тесто, жарил рыбу и разжигал огонь, чтобы варить картофель, репу и капусту.

Итак, он мыл посуду после того, как подал бульон дорогой больной… когда вдруг на улице раздался странный шум, где прохожие кричали как безумные, охваченные неудержимой радостью:

"— Аллилуйя! Аллилуйя! Слава Богу в вышних! Да будут прославлены пророки Израиля! Осанна Сыну Давидову, воскресшему из мёртвых!…" — в то время как нервный смех взрывался, сопровождаемый выражениями ликования, которых маленький сирота никогда прежде не слышал…

Он побежал к входной двери, желая узнать, что происходит. Однако, когда он попытался открыть её, снаружи её толкнули с волнением… Соседи шумно ворвались в дом, сбив его с ног, и, не обращая внимания на изнеможённое состояние больной, кричали в суматохе, стягивая с неё одеяла, которыми она была укрыта:

"— Лея! Лея! Вставай! Учитель из Назарета воистину был Мессией Божьим, ибо он воскрес из мёртвых после двух дней погребения… Сегодня рано утром он явился и говорил с Марией Магдалиной. Симон Варжона, Иоанн и некоторые другие побежали к его гробнице и нашли её пустой. Город взволнован потрясающей новостью, которая быстро разнеслась от края до края. Все ищут Симона и Марию, чтобы получить сведения… А Анна и Каиафа, и иродиане, римляне и фарисеи поражены, не понимая, что происходит. Пойдём туда тоже, узнаем, как это было. Говорят, что Мария Магдалина пришла помолиться у гробницы и увидела его таким же явственным и ещё прекраснее, чем прежде. Он позвал её по имени — Мария!"

"— и они сказали… Вставай, идём!

Одним прыжком Леа поднялась. Покинула постель, с удивлением в глазах, ещё минуту назад поникших, радость преобразила её лицо, губы растянулись в широкой улыбке, которая не сходила.

Она поспешно оделась, дрожа от слабости и волнения. Закуталась в длинный плащ и отправилась с подругами на поиски подробных новостей о захватывающем событии. Аурелио следовал за ней, его маленькое сердце трепетало от радости, он бежал вслед за матерью, радостно восклицая, подражая тому, что слышал от всех вокруг: 'Аллилуйя! Аллилуйя! Осанна Сыну Давидову, воскресшему из мёртвых!'

Дом остался открытым, кухонная утварь не вымыта и не убрана, пол не подметён, козы и домашняя птица ждали корма, всё ещё запертые в маленьком загоне возле кухни.

Какое значение имело всё это?… Господь воскрес, восстал из гроба! Радость была слишком велика, чтобы удержать её в четырёх стенах дома… Нужно было выйти на улицы, кричать, возвещать о триумфе после смерти на кресте, сообщать всем великую новость… даже если тюрьма распахнёт свои двери, чтобы остановить их ликующее выражение радости…"

Вот перевод текста на русский язык:

7

ПАРАЛИТИК ИЗ КИЕВА

"Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим".

(МАТФЕЙ, 11:28–29)

"Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни".

(ИОАНН, 8:12)

Тебе, мой брат, страдающий и плачущий на ложе боли или в инвалидном кресле. Тебе, кто слеп и не может созерцать телесными очами утешительный солнечный свет или лицо любимого человека. Тебе, кто в меланхолическом полумраке больниц или лачуг продолжает путь собственного искупления — я посвящаю эти страницы, рожденные моей солидарностью с твоей болью.

Л.Т.

I

Всякий, кто проходил по К… проспекту в определенные зимние вечера 1865 года в "Святом городе" Киеве, обычно удивлялся суетливому движению слуг и хорошо одетых персон в дорогих сюртуках возле одного господского дома, окруженного садами с липовыми аллеями, покрытыми толстым слоем снега почти всю зиму. Люди в дорогих сюртуках были врачами и друзьями, которых встревоженные или напуганные слуги постоянно вызывали, чтобы успокоить больного хозяина каким-нибудь новоизобретенным снотворным или чудодейственным успокоительным, а также играми и оживленными беседами, способными унять его страдания. Уже около десяти лет он страдал от ужасной болезни — ревматоидного артрита, или подагры (заболевания, характеризующегося висцеральными и суставными нарушениями с отложением уратов и т. д., согласно медицинским словарям).

С чрезмерно воспаленными и покрасневшими суставами ног, коленей и бедер, настолько красными, что казались уже багровыми; испытывая такую мучительную боль в мышцах, сухожилиях и прочем, что разражался криками и пугающими нервными конвульсиями, несмирившийся больной приводил в смятение немногочисленных членов семьи, разделявших его несчастье и остававшихся верными ему, а также слуг, которые в такие моменты не знали, следует ли им заниматься своими обязанностями или обегать город в поисках всех имевшихся там врачей и аптекарей, чтобы помочь в несчастье их дорогому барину.

Больным был бывший гусарский офицер Императорской гвардии Николая I, а затем Александра II, капитан граф Дмитрий Степанович Долгоруков, герой Крыма, которого я знал во время самой кампании в расцвете его 20 весен, полных мечтаний, амбиций и безмерной социальной гордыни.

Долгоруков был высоким и смуглым, хорошо сложенным и явно благородным, с очень густыми каштановыми бровями — черта, придававшая ему несколько отталкивающий вид суровости, хотя по правде говоря, он был жизнерадостным и приветливым человеком; серые глаза его были острыми, как у кошачьих, и ему очень шла его аристократическая форма гусара императорской гвардии.

Хотя Долгоруков признавал, что был весьма обласкан и даже любим дамами, которые кружились по императорским салонам и вечерам у княгинь и графинь, неустанно чествуя друзей блестящими праздниками и затмевая врагов и соперниц еще более блестящими торжествами, он так и не решился на брак. Возможно, именно эта нерешительность, помешавшая ему жениться в подходящее время, стала причиной мучительных страданий теперь, когда он оказался в положении безнадежно больного холостяка.

Неожиданная личная катастрофа началась еще на поле битвы, куда он решил броситься из чистого военного тщеславия