Древний Египет - Борис Александрович Тураев

Время XVIII династии было порой высшего подъема египетской нации, кульминационным пунктом ее политического могущества и культурных достижений. Завоевания расширили кругозор народа и преисполнили его национальным самоудовлетворением, стекавшиеся богатства открывали широкие возможности для исполнения художественных задач и поднимали материальное благосостояние; одновременно с этим замечается подъем вкуса и в области литературы, блестящий период развития которой продолжался и в эту эпоху. Религиозное миросозерцание также ощутило на себе мощное влияние переживаемого времени и явило необычайную высоту богословского умозрения. Амон, первоначально местный фиванский бог, сделавшийся, благодаря отождествлению с гелиопольским солнечным божеством, космическим, теперь, освободив свой народ от иноземного владычества и очистив страну от варваров, ведет его от победы к победе и подчиняет ему огромные области, вселяя уважение и страх перед ним в те страны, которые остались вне непосредственного действия египетского оружия. Каким чувством национальной гордости должен был проникаться египтянин, видя на улицах своей столицы постоянные триумфы царей, процессии пленных, посольства с данью покоренных городов и народов и с почетными дарами от великих держав Азии и островов Эгейского моря, иноземные корабли на пристанях, иностранцев-пленных, обращенных в рабов, употребляемых при лихорадочной деятельности по постройке храмов, особенно тому богу, под знаменем которого Египет достиг славы, богатства и центрального положения в мире. Амон получает характер универсального божества, ему строят храмы и за пределами Египта в завоеванных областях, ему должны молиться лояльные вассалы фараона в Сирии и Нубии. Естественно, что египтянам дорог был культ этого божества, тем более что оно было близко к их религиозным запросам, — это был вместе с тем и личный бог, промыслитель мира, слушающий молитвы, согревающий весь мир любовью. Праздники и процессии Амона были настоящими национальными торжествами. «Отверсты врата великого храма; выносят ковчег, Фивы ликуют, крики радости на небе и земле, толпа громогласно ликует, воздавая хвалу Амону-Ра. При виде его статуи град его ликует, царь сопровождает ее, молодежь веселится. Владыка мой, Амон-Ра, сердце твое крепче скалы, ты расширил северную и южную страны, ты покорил землю для града твоего... Дай мне быть среди толпы, дай узреть сияние образа твоего». Так отразились в дошедших до нас текстах чувства народа, являвшегося на праздники своего любимого бога. И во время поминальных пиров пели под аккомпанемент арфы хвалы храму Амона, вечно наслаждающемуся пребыванием своего бога и его праздником, — очевидно, и за гробом надеялись не лишиться участия в торжестве. Итак, фиванский бог сделался универсальным, не переставая быть национальным и даже городским. Египетской религии оставалось сделать еще шаг — дойти до идеи мирового божества, не связанного ни с местом, ни с народом, ни с мифологией; божества, одинаково близкого и египтянам, и покоренным народам, и даже не подчинившимся оружию Египта. И этот шаг был сделан.

Тутмос IV был надолго последним фараоном, которого видели покоренные области севера. Его преемник Аменхотеп III после непродолжительного нубийского похода мог безмятежно пользоваться плодами трудов своих предшественников, мирно строить храмы, вести блестящую придворную жизнь, располагая несметными богатствами, накопленными и вновь поступавшими с юга и севера. Вассалы его боялись, соседи чтили, к своему собственному народу он стал в более близкие отношения, чем его предшественники — он как бы несколько сошел с недосягаемого пьедестала божественного достоинства и стал посвящать народ в обстоятельства своей личной жизни. Египет стал приближаться к тому, что мы представляем себе как новое государство. Видную роль играла его супруга, дочь нетитулованных родителей, Тэйе, имевшая на него большое влияние и, по-видимому, имевшая своеобразные представления в области религии. При дворе ее вспомнили о Гелиополе и его солнечном божестве, которое теперь стали представлять не только в виде древнего Ра-Атума, но и под именем Атона, что означало просто диск солнца. Когда умер Аменхотеп III и вступил на престол ее юный сын Аменхотеп IV, она получила еще большее влияние на дела, и это выразилось прежде всего в усилении религиозного движения в сторону Гелиополя и Атона. Руководствовались ли носители этого движения исключительно религиозными стимулами или на их деятельность влияли и политические соображения — желание положить предел опасному развитию материальной и духовной силы жрецов Амона — мы не знаем, но что движение было угрозой последней, это стало очевидно уже после первых шагов нового царя.

В первые пять лет своего царствования он не посягал прямо на фиванские традиции, но начал строить в Фивах бок о бок с великими храмами большой храм Атону. Недовольство фиванского духовенства вынудило его вступить в открытую борьбу с ним и его богом. Культ Амона был запрещен; вместе с ним подверглась гонению его триада: Мут и Хонсу, а также Птах, Хатхор и некоторые другие боги. Были посланы экспедиции по всему Египту для уничтожения культа Амона и даже самой памяти о нем, для чего в надписях изглаживались имена Амона и других богов (иногда даже множественное число «боги») и заменялось именем Атон. Поднимались на высоту обелисков и спускались в подземелья гробниц, разыскивая и уничтожая ненавистное для царственного богослова имя, не щадя даже имени его отца, ибо оно заключало в себе имя Амона. И собственное свое имя царь отринул, заменив его на Эхнатон, т. е. угодный Атону. Он объявил себя верховным жрецом этого бога и принял гелиопольский титул, равно как и для храма его нашли гелиопольский термин «Дом обелиска», а учение об Атоне царь объявил открытым ему самим Ра. Это учение познал он один и передал его людям, это — «учение жизни», и заключается оно в том, что божество проявляет себя в вещественном солнце, которое является его изображением. Его теплота и свет, изображаемые в виде лучей, оканчивающихся человеческими руками, проникают всю природу до глубины морей и сквозь скорлупу яйца, оживляя и питая всю тварь, которая ликует при его сиянии и подобна мертвой при его удалении с горизонта. Божество не связано с мифологией и географией — оно одинаково близко и египтянам, и инородцам, оно изливает Египту Нил в виде реки, текущей «из преисподней», а сирийцам — в виде дождя с неба. Оно одинаково промышляет о людях всех рас и цветов, ибо цвет кожи обусловлен его волей для различения народов друг от друга. Оно должно быть почитаемо везде, и Эхнатон стал строить ему храмы и за пределами Египта.

Но Фивы были слишком связаны с Амоном и традициями. Царь покинул этот город и основал себе новую столицу в самом