Дорогой мужества - Д. Хренков

Евдокимова. Приходила она обычно к обеденному перерыву, как бы невзначай. Зина передавала незаполненные, но уже заверенные печатью документы, сообщала, кого успела предупредить об угоне в Германию. Под вечер где-нибудь в людном месте Брелауск встречалась с Гусаровым. Дима с невозмутимым видом первым подавал руку Зое. Та, отвечая рукопожатием, чувствовала в ладони записку.　

Командование 3-й партизанской бригады было хорошо осведомлено о положении в городе Новоржеве и в его районе. Подпольная группа Брелауск сообщала, где и какие части гитлеровцев находятся. Партизаны получали точные данные об укреплениях и огневых точках врага. Молодым патриотам удалось переправить в бригаду план обороны Новоржева.　

В свою очередь, и партизаны не оставались в долгу перед подпольщиками, передавали им листовки и газеты. Появились они как раз в тех местах, где гитлеровцы меньше всего ожидали: на зданиях тюрьмы и комендатуры, на домах, где жили оккупанты. Много листовок распространялось по району. Фашистским сказкам о скорой победе над Советской Россией теперь уже никто не верил.　

ВРАГИ НАПАЛИ НА СЛЕД　

Август 1943 года стоял засушливый. Жара не спадала даже по ночам. Перед тем как лечь спать, Роман Егорович Хлебодаров проверил, крепко ли закрыта калитка: мало ли кто может забрести ночью во двор неслышно, а так прежде постучать придется. Неожиданно он услышал, что к его дому кто-то подъезжает.　

В ворота постучали. Хлебодаров открыл. Перед ним были офицеры-гитлеровцы. Отведя лошадей за дом, они прошли в комнату. Только здесь Роман Егорович разглядел, что одним из офицеров был… Толя Острогорский. Со злости Хлебодаров даже выругался:　

— Чертяга проклятый! Ишь вырядился!　

Острогорский вместе с Суреном ехал в Черноярово к Евгении Павловне Степановой за сведениями от Брелауск. По пути Толя и решил заехать к Хлебодарову. Роман Егорович посоветовал Острогорскому и Сурену остаться до утра, сообщил, что в Черноярово прибыл карательный отряд, ночью можно нарваться на засаду.　

— Ничего, — ответил Толя. — Не заметят. А потом мы все-таки в офицерской форме.　

Оговорить связных Роману Егоровичу не удалось. Толя и Сурен поехали дальше. Перед рассветом они постучали в дом к Степановой. Евгения Павловна, передавая сведения Зои, предупредила, что в деревне полицаи, велела быстро уходить.　

Через несколько минут раздалась автоматная очередь, а потом выстрелы из винтовки. Сурен подбежал к дому Евгении Павловны и крикнул:　

— Нарвались на засаду. Толю убили!　

Когда стало светло, гитлеровцы разглядели, что подстрелили своего офицера. Пришлось звонить в Новоржев. Гестаповцы не заставили себя ждать.　

В то же утро Евгения Павловна пошла в Новоржев. О случившемся надо было немедленно сообщить Зое. 　

Два удара обрушились на Брелауск. Пришло подтверждение о расстреле Капусткиной. На квартире Веры гитлеровец случайно обнаружил в книжке записку с разведданными. Сначала Капусткиной удалось избежать ареста. Она покинула Новоржев, но была схвачена по дороге, и Зоя только сейчас узнала о гибели замечательной разведчицы. И вот еще одна жертва — Острогорский. Расспрашивая Евгению Павловну о гибели Толи, Зоя спросила:　

— А мои сведения?　

— Я отдала ему.　

— Значит, они попали в руки гестапо.　

Возвращаясь после свидания со Степановой, Зоя старалась вспомнить все, что она отправила в бригаду. «Да, у Острогорского нашли бланки разных документов, письмо его двоюродного брата Вани с просьбой принять в партизаны, мои донесения». И тут Зоя вздрогнула: одно из донесений она не успела составить печатными буквами и написала от руки. Правда, подписи не было. Но если фашисты начнут сличать почерки?

На работе Зоя и виду не подала, что случилось непоправимое. Вечером было уничтожено все, что могло ее скомпрометировать… Теперь можно уходить в лес. Иного выхода нет.　

Размышления прервал приход немецкого коменданта. Тот был только с переводчицей. «За мной… но почему один?» — подумала Зоя. Она знала, что в таких случаях обычно приезжает много солдат. Гитлеровец объяснил, что сейчас идет ревизия работы хозяйственных учреждений и ему необходимо познакомиться с книгами учета сдачи молочных продуктов.　

— Может быть, мне пальто надеть? спросила Зоя, решив проверить намерения фашиста.　

— Не стоит, на улице тепло. Я нас отвезу домой.　

В конторе завода уже никого не было. Зоя открыла шкаф, в котором хранилась документация. Гитлеровец начал внимательно рассматривать записи.　

— Здесь не очень то удобно. Заберем книги и поедем лучше ко мне, в комендатуру, сказал офицер.　

Подъехали к зданию бывшего отделения Госбанка. Прошли несколько комнат. И самом конце помещения офицер открыл железную дверь:　

— Прошу!　

И сильно толкнул девушку в камеру-карцер. Зоя огляделась. Стены карцера обиты жестью. В этом железном мешке можно было только стоять или сидеть, поджав ноги.　

Так вот какая «ревизия»!　

Вслед за Брелауск гестаповцы арестовали Зину Евдокимову, Диму Гусарова, Марусю Федорову, Ваню Острогорского, Клаву Гринченкову и еще несколько человек, замеченных в близком знакомстве с Зоей Брелауск и ее друзьями.　

ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ　

Что сейчас: день или ночь? А может, еще и рассвета не было? Время идет так медленно. Зоя понимает, что фашисты ждут, когда она сама застучит в дверь, попросит, чтобы ее выпустили из карцера. Не дождутся!　

В мыслях одно: арестован ли еще кто-нибудь? Как бы было хорошо, если бы ребята успели уйти к партизанам…　

Заскрипела дверь. Зоя зажмурилась от яркого света, с трудом встала на онемевшие ноги. На допрос.　

За двумя столами сидят офицеры. Неожиданно один из них почти ласково заговорил по-русски:　

— Вы помогите нам, Брелауск, выяснить некоторые неясные вещи. Думаю, что вы, если и замешаны в них, то совсем случайно. Наши люди убили Острогорского — бандит не хотел сдаваться. У него найдено письмо, почерк ваш, но кому вы его писали?　

— Какой Острогорский, какое письмо? Вероятно, тут ошибка?　

— Ну как же не вы писали? Вот дела с маслозавода, а вот ваша записка, — следователь показывает на письмо Зои и на папку счетных документов. — Ошибки тут нет.　

— Я никому и ничего не писала.　

— Значит, не писали?　

— Нет!

Фашист подходит к девушке, вынимает зажигалку и прикуривает сигарету. Горящую зажигалку подносит к Зоиному подбородку. Боль ударяет в виски, но Зоя молчит.　

— Не писали?　

— Нет!　

Пытка продолжается. Офицер бьет по лицу раз, другой…　

Из кресла поднимается комендант. Он говорит спокойно. Зоя слышит фамилии подпольщиков. Следователь переводит.　

— Ваши друзья — Гусаров, Евдокимова, Гринченкова, Федорова во всем уже признались. Ради чего вы упорствуете?　

— Если они признались, так что же вы еще хотите? — невозмутимо отвечает Зоя.　

Теперь удары сыплются справа и слева. Кто-то сильно бьет по затылку. В глазах темнеет… Сознание возвращается медленно. Первое, что видит Зоя, — дневной свет. Она лежит на полу, рядом — нары. «Значит, отвезли в тюрьму».　

В тот же