Миг расплаты - Худайберды Диванкулиев (Дивангулыев)

— Такие слова приятно слышать ушам. Но сейчас в ауле много работы, солончаковые земли разравниваем. Чтобы подать на новые поля воду, нужно провести арыки.

— Кого-нибудь другого сделают мирабом.

— Овец тоже не всякий способен хорошо пасти, Байджан, сам знаешь. То же и с мирабами — не каждому можно доверить воду. Позже как-нибудь, думаю, и походим вместе за отарой. А сейчас возьми коня, езжай в аул, переночуй дома. Ты скучаешь без детей, и они скучают без тебя.

— Да, это верно… — Байджан встал с песка. — Я тебе даже чая не предложил, хлеба-соли за всеми этими разговорами.

— Чай сам попью и хлеб сам отведаю, а ты не мешкай.

Байджан, радуясь поездке к семье, вскочил на коня.

— Спать ложись на кошме, ни змея, ни скорпион не полезут, — крикнул на прощанье брату.

Вдали над барханом появились горящие глаза зайца и сразу превратились в погасшие угольки, серый искал место для ночлега. Поблизости чирикала какая-то маленькая птичка размером с воробья.

Пламя костра, напоминавшее приоткрытый клюв беркута, сделалось ярче — над пустыней опускались сумерки. Воздух был прохладный и чистый, как песок, на котором сидел Юсуп. Он глубоко, всей грудью вдохнул родной ему воздух пустыни, и ему показалось, что он оторвался от земли и летит куда-то…

В пустыне наступила прохладная вечерняя пора, пора тишины и покоя.

А потом все смешалось, перепуталось, разладилось!..

Ну, поехал бы он после встречи с Юсупом к детям, спал бы спокойно дома — так нет, понадобилось ему отправиться на охоту.

На охоту! Зачем?..

Когда он верхом на лошади приближался уже к дому, услышал за спиной шум грузовика. Догнав его, машина остановилась. Из окошка кабины выглянул Акджик.

— Байджан-акга! Ты здесь откуда взялся?

— Да вот решил проведать детей.

— А стадо свое подпаску поручил, что ли? — спросил из глубины кабины завфермой Джуманияз. Байджан и не разглядел его сразу.

— Пришел Юсуп, сказал, одну ночь сам приглядит за овцами.

— Просто замечательно! — обрадовался Джуманияз. — А то мы собрались за тобой.

— Что, дело есть?

— На охоту едем!

— Ай, я…

— Никаких "ай", — сказал завфермой. — Все, давай собирайся! — Байджан заметил, что Джуманияз навеселе.

— Сколько уже времени не был с детьми, хов!

— Давай, давай! Пошли!

Слишком хорошим, метким стрелком был Байджан — и Джуманияз не слушал его отговорки.

Все же Байджан сначала заглянул к себе, посмотрел на детей. Убедившись, что дома все в порядке, все живы-здоровы, захватил кусок жареного мяса и поднялся в кузов.

— Даже поесть не дали, — сказал недовольно.

— Даже если день-два не поешь, и то ничего не случится! Мы сейчас подстрелим хочешь джейрана, хочешь зайца, такой шашлычок соорудим — пожалеешь, что взял с собой домашнее!

Тогда-то Байджан и почувствовал разлад с собой. Сколько отговаривался, отказывался ехать — да разве бывает, как ты хочешь… Нет, не должен человек идти против себя, не должен раздваиваться в нерешительности — это ведет к плохому, точно.

Потом они отправились домой к подпаску — не застали, ушел смотреть кино. Подъехали к клубу, Джуманияз вызвал парня прямо с сеанса. Тот хотя и ворчал недовольно, все же согласился выполнить просьбу завфермой.

…Сейчас Байджан не хотел вспоминать те черные часы. Смотрел на мелькавшие за окном автобуса поля, строения — ни на чем не мог задержаться взглядом, события той страшной ночи, как ни отгонял их, когтями вцепились в мозг и долбили, долбили — так беркут, вцепившись, долбит клювом мозг козленка.

Уехав от Юсупа на лошади, Байджан через небольшое время вернулся к нему на машине.

Джуманияз после обычных приветствий заговорил полушутя-полусерьезно:

— Юсуп, ты, гляжу, тоже стал чабаном, хов? Хочешь, иди ко мне на ферму?

— Да, я всегда мечтал получить отару.

— Смотри, а то хоть завтра отсчитаю тебе, будешь при хорошем стаде, а?

— До завтра еще дожить надо, — ответил Юсуп. Повернулся к брату. — Что ты так быстро вернулся?

— Да уж возле дома был — вот они встретились, стали уговаривать на охоту с ними поехать. Повидался с ребятишками — и вот я здесь.

— Даже сам пророк Мухаммед раз в месяц ел дичь, — вставил Акджик.

— Ну что ж, раз пророк ел, и вам, наверное, можно.

— Нет, без тебя ничего есть не станем, возьмем с собой. Подпаска специально вытащили из кино.

— Я не могу ехать, — возразил Юсуп.

— Да что вы в самом деле! Сначала старший, теперь младший. Что вас — на руках отнести в машину? Охота ведь не каждый день случается!

Боясь, что Юсуп скажет Джуманиязу резкие слова, а тот обидится, Байджан произнес:

— Ладно, Юсуп, едем побыстрее, — и схватился за борт, полез в машину.

И Юсуп против воли согласился и полез в машину вслед за братом.

5

Маленький зайчишка — в два кулака — выскочил из-за бархана прямо под фары грузовика. Джуманияз тут же нажал курок. Но в этот момент Акджик наехал на сваленное деревце саксаула, машину резко тряхнуло — и Джуманияз промазал.

— Не умеешь стрелять, зачем берешься? — крикнул сидевший на корточках в углу кузова Байджан.

— Да все из-за Акджика, не может вести машину прямо! — Джуманияз постучал прикладом о крышу кабины. — Акджик, езжай потише! А ты, Юсуп, держи ровнее прожектор. Покажется заяц, не упускай.

— Ты, может, лучше бы не указывал, — посоветовал Байджан, — стреляешь плохо, возьми лучше в руки прожектор, так вернее будет.

— Мы ведь договорились: первая пуля попадет не попадет, все равно не засчитывается. И потом, в моем промахе виноват Акджик.

— Почему это я виноват? — возмутился Акджик. — Сам не можешь стрелять — отдай ружье жене, ей пригодится в хозяйстве — вместо палки, когда хлеб в тамдыре выпекать будет! Так-то, акга-джан!

Джуманияз, словно боясь, что у него и вправду отберут ружье, закричал:

— Ты много не болтай, несчастный! Заяц побежал к кустам, давай двигай скорее обратно!

— Из-за одного зайца, что, возвращаться теперь? — недовольно пробормотал Акджик.

— Если первого упустим, вся охота будет неудачной. Поехали!

Повернули назад. Юсуп шарил ручной фарой вправо-влево. Мощный прожектор вспарывал темноту ночи, облизывал барханы и ложбины, высвечивал голубовато-молочные под лучом деревца акации и саксаула.

Снова вдруг показались заячьи уши.

— Стреляй! — крикнул Байджан.

— Не упусти, акга-джан!

Джуманияз не успел выстрелить, заяц исчез.

— Акджик, веди машину к тому вон большому саксаулу, заяц там! — азартно скомандовал завфермой. — А ты, Юсуп, что, не можешь как следует держать фару? Байджан, возьми у него, свети сам!

— Ай, ферма, не ищи причину в других! При чем тут Юсуп, раз сам не можешь выстрелить!

— И ты тоже, оказывается, способен иногда голос подать? — недовольно