Записки геологоразведчика. Часть 5: Североуральск - Александр Викторович Виноградов

1976 года в экспедицию пришло письмо, что через месяц в г. Пермь состоится Всесоюзная конференция геологов по передовым методам бурения под руководством Министра геологии СССР Е.А. Козловского. Нам предложили поделиться своим опытом в виде доклада. Руководство экспедиции предложило мне что-нибудь написать и доложиться. Я собрал данные по применению долот ДДА-76 Среднеазиатского института минерального сырья и попросил Плотникова И.И. дать задание своим математикам обработать

Рис. 28: Всесоюзное совещание в Перми. Впереди – Рогов В.Ф. и Лещиков В.И.

эти данные методами математической статистики и выложить их в виде графиков. Что и было сделано. В Пермь прибыло много руководителей разного уровня из разных геологических управлений. Министр прибыть не смог и прислал своего заместителя – В.Ф. Рогова. Когда я посмотрел аннотации разных докладов, то там оказалось немало данных, обработанных такими же методами. Правда, в основном, из Москвы. Я ещё раз просмотрел в гостинице свои таблицы обработки данных и понял, что на некоторые вопросы по этим методам, если будут спрашивать, я просто не смогу ответить. И я не стал подтверждать своё участие в выступлении, а слушал других. В конце понял, что зря испугался, так как точные вопросы на эту тему могли задать только один–два человека из Москвы. Остальным присутствующим, как и мне, было ещё очень далеко до таких тем.

Через несколько месяцев к нам в экспедицию приехал заместитель Министра геологии РСФСР Кобеляцкий Игорь Александрович. Опять начальник экспедиции поручил мне сделать доклад на ту же тему. Это было тем более интересно, что Кобеляцкий И.А. по своей должности курировал вопросы нефтяной геологии. Он очень внимательно меня выслушал, задал ряд уточняющих вопросов, и было не очень понятно его мнение. Однако он резюмировал так: "Вы просчитайте и проверьте всё ещё раз, а мы Вас вызовем в Москву, на коллегию Министерства, и там сделаете доклад". На этих визитах всё пока закончилось, и я стал ждать результатов.

Прошло два, три, потом уже шесть месяцев, и ничего не слышно. Я поинтересовался у начальника экспедиции на эту тему, а он мне эдак неожиданно в лоб: "А зачем тебе это дело? Ты что, хочешь укоротить жизнь экспедиции?" Я даже вначале не очень понял смысла фразы и не знал что сказать – ведь он же сам как бы поддерживал эту идею и привлекал для этого в помощники больших людей. А тут вдруг мнение резко изменилось. Видимо, это была просто игра, чтобы показать уже своим руководителям сверху, что экспедиция успешно внедряет новую технику и сама разрабатывает нетривиальные способы бурения. А настоящего же интереса во внедрении новых технологий бурения у руководства экспедиции не было. Вероятно также, что у них имелись единомышленники и в экспедиции, и в геологоуправлении. И думаю, что тут значительную роль сыграл и второй фактор – поворот экспедиции в сторону резкого увеличения объёмов бурения гидрогеологических многоствольных скважин с исследовательскими целями, а также для постановки водоупорных завес из синтетических смол на строящихся глубоких вертикальных стволах СУБРа. Объёмы закачиваемых карбамидных смол и отвердителя – щавелевой кислоты, включались в объёмы выполненных работ по фактическому расходу. Если раньше для опытов хватало смолы из нескольких бочек, то теперь уже с завода приходили железнодорожные цистерны. Проблем с выполнением плана по объёмам работ и себестоимости не было. В экспедиции резко возросла роль Гидропартии и её начальника И.И. Плотникова. В кабинете Игоря Ивановича на стене появилась огромная красочная картина в неизвестной аксонометрической проекции "Многоствольная скважина на шахте №13". Там был и основной ствол и масса боковых стволов с причудливым переплетением, которое и шнурками на столе было бы трудно выложить. Когда я внимательно её рассмотрел, то не увидел ни вертикального, ни горизонтального масштабов. А они должны различаться более, чем на порядок. Когда я спросил человека, который это дело исполнял о том, кто ему давал координаты каждого бокового ответвления, и использовал ли он их при построении профилей, он ответил, что никто ему ничего не давал, и рисовал он всё "от фонаря", и что эта красочная картина только отражала пожелание заказчиков. Дело в том, что истинное расположение стволов в пространстве не имело ничего общего с нарисованной картиной. Однако, на некоторых высоких и не очень визитёров картина производила настолько неизгладимое впечатление, что они, отходя от неё, долго крутили головой и цокали языками. Правда, сами визитёры вряд ли руководили на производстве бурением скважин глубже 300 метров. Если бы к нам случайно заехали инженеры из той же Кировской экспедиции Первого главка, то они бы долго смеялись над этой картинкой. Новицкий В.Я. частенько бурчал, что эти работы по созданию завес не должны оплачиваться за счёт ассигнований на геологоразведку, что это есть капитальное строительство. Не исключаю, что и Уралгеолуправление тоже имело такое же мнение. Однако, всех до поры до времени примирял хороший способ добавки к выполнению плана.

Плотников И.И. давно и не раз мне говорил, что детальную разведку бокситов пора сокращать, а освобождаемые мощности задействовать на гидрогеологические исследования и на создание противофильтрационных завес на строящихся стволах шахт СУБРа с применением синтетических смол. Такой работой в СССР серьёзно занималась лишь одна фирма – Спецтампонажгеология в Донбассе на Украине. Но они для подобных целей закачивали глиноцементные смеси. И вот это сделать частично удалось. 3 буровые бригады Кальинской партии начали бурение многоствольных скважин и закачку туда синтетических смол. Такое изменение характера работ сильно поменяло психологический климат в коллективе. Плотников И.И. вёл эти дела только через главного инженера Кальинской партии Глухих А.С., и то же было в обратном порядке. Никакие материалы из Кальинской партии не попадали в экспедицию, а поездки инженеров из аппарата экспедиции встречали неблагоприятный приём. Инженеры жаловались мне, но я не поднимал этот вопрос перед руководством, так как никто не хотел обострять отношения с начальником Гидропартии. Меня хотели привлечь к этим делам, но только одного. Но я, как работник экспедиции, не мог работать только на Гидропартию. Плотников же – талантливый инженер, но в этом деле, на мой взгляд, допустил грубую ошибку – опирался в этих делах только на главного инженера партии А.С. Глухих, который хотя и был толковым парнем, но такие сложные и многогранные задачи, которые ставил Плотников И.И., ему одному были явно не под силу. Нужно было подключать всех инженеров из производственной службы экспедиции и добавлять ещё инженеров-технологов, и, возможно, инженера-химика. Поэтому я стал искать новое место работы.

Прошло больше 10 лет, и Плотников