Измена. Без права на дочь - Анна Томченко

не вернулась, я быстро связалась с риелтором и договорилась о встрече через час. На всякий случай ещё позвонила двум арендодателям. Встречи были вечером. Я достала кардиган тонкой вязки, с собой возьму, когда пойду смотреть квартиру.

 Я залезла в шкаф и стянула с полки спортивную сумку. Стала убирать в неё вещи Иды, которые нескоро нам понадобятся. Просто пусть всё будет хоть немного готово к переезду. Руки так сильно дрожали, как будто я не просто приняла решение, а по меньшей мере согласилась на что-то ужасное. Но на самом деле мне было обидно. Это моя комната. Мать ни разу не заплатила квартплату, ни один налог. Она не покупала на маленькую зарплату сюда обои и не клеила их по ночам. Не она покупала мебель и вставляла окна с отложенных детских.

 Я смахнула злые слёзы.

 Ничего. Ничего страшного не случилось, а будет потом ещё лучше. У Иды будет своя комната, а не только диван. И в ванную она будет ходить, когда захочет, а не когда там свободно. Всё складывается дерьмово, но правильно. Плевать. Выберемся.

 Мать зашла в комнату тихо. Я даже не поняла, что она стояла в дверях и наблюдала за моими пока что маленькими сборами. Но когда я попятилась, чтобы заглянуть на верхнюю полку шкафа, то налетела на мать спиной.

 — Когда уберётесь? — недовольно спросила мать, буравя меня взглядом. И формулировку-то подобрала такую, что как будто специально старалась унизить. Я вскинула брови.

 — Когда посчитаю нужным, тогда и уеду, — холодно обрубила я и развернулась обратно к шкафу. Мать ещё какое-то время сверлила меня взглядом, от которого я только сильнее злилась. Зачем она поднимает эту тему? Понятно же, что мы съезжаем. Для чего она ковыряется в моей обиде?

 Через час я уже стояла в ухоженном дворике с большой детской площадкой, которая, по моим подсчётам, была прямо напротив окон предполагаемой квартиры. Риелтор мне не понравился. Это был молодой совсем парнишка какой-то беспечной внешности. Его жёлтые кроссовки постоянно отвлекали меня от нужных мыслей. Он позвонил в дверь квартиры и заговорщицки сказал:

 — Вы только про ребёнка не рассказывайте, а то хозяйка не хотела бы сдавать эту квартиру семье с детьми…

 Я не нашлась, что ответить на такую некомпетентность, потому что по телефону трижды сказала, что мне квартира нужна для проживания с ребёнком. И как он себе это представляет? Когда хозяйка будет приезжать, я куда Иду должна прятать? Но, познакомившись с арендодателем, я решила, что такой вариант нам не подходит. Вот просто мерзкая баба, почти как мать у меня. Уходила я молча, хотя риелтор порывался мне показать ещё парочку вариантов, но нет.

 После той квартиры я отправилась в банк. Хотя бы узнаю, как всё обстоит с ипотеками. Менеджер, улыбчивая девушка, объяснила все нюансы и всё же рекомендовала ипотечного брокера. Я обещала подумать, но на всякий случай делала пометки в телефоне, вдруг сама разберусь.

 В банке я провозилась почти до двух часов дня. Посчитав, что возвращаться домой, а потом идти за Идой такой себе вариант, я прямиком направилась в садик. Успела до обеденного сна. Аделаида быстро переобувала балетки, но воспитательница слишком долго наблюдала за нами, а потом как-то не в тему сказала:

 — Аглая, по поводу штор…

 Я совсем забыла про эти шторы. Чёрт. Я стянула сумочку с плеча и уже открыла, когда воспитательница продолжила:

 — Сегодня с утра к заведующей мужчина приходил. У Аделаиды оплачены все кружки и дополнительные занятия на год вперёд. И все взносы. И шторы…

 Я чуть не села мимо скамейки.

 — Что за мужчина? — онемевшими губами спросила я, поправляя на Иде платье.

 — Не знаю, — пожала плечами воспитательница. — Просто хотела вам рассказать. Чтобы вы не беспокоились.

 А я как-то, наоборот, беспокоиться начала сильнее, но, чтобы Аделаида не реагировала на мою нервозность, постаралась спрятать чувства. А дорога до дома опять была полна приключений: одуванчики с белыми головами, потому что отцвели, новое движение с танцев и много-много жалоб на Сидорова, который лук свой вылавливает из тарелки и кладёт на стол. Аделаида была в ударе. Она просто ни на секунду не умолкала. Её несло по кочкам детсадовской жизни. А дома всё началось заново. Я смотрела, как Ида выкладывает всю подноготную Сидорова Валерии Ивановне, и едва сдерживала смех. И даже недовольная мать не могла мне испортить настроения. Ну это я ещё не знала просто, что ей в голову придёт.

 Мать подловила меня ближе к семи вечера, когда я собиралась на встречу ещё с одним риелтором.

 — Когда вы съедете? — снова вцепилась с тем же вопросом мать.

 — Я же тебе уже всё сказала, — процедила я.

 — Ты не сказала когда, но знай, как только продавец переведёт залог, чтобы и духу вашего тут не было. А иначе я на тебя в опеку пожалуюсь!

 Глава 23

 — Ты вообще думаешь, что говоришь? — зашипела я на мать, а она лишь дёрнула плечиком и повторила:

 — Чтобы исчезли из моей комнаты, как только покупатель переведёт залог, — и ушлепала в комнату. А я осталась сжимать кулаки и психованно выдыхать огонь из лёгких вместо воздуха. Какая же она…

 Господи, дай бог ей здоровья. Вот честное слово.

 Я поцеловала прибежавшую Иду и, пожелав приятного вечернего чаепития, выскользнула за дверь.

 Вторая квартира совсем была ужасной, а вот третья встреча оставила приятные впечатления. Двушка со смежными комнатами, и до конца месяца её снимала молодая семья, но потом они возвращались в родной город, поэтому, если я заинтересована, то надо уже сейчас бронировать. В принципе меня почти всё устраивало, кроме месторасположения. Не совсем удачно. От всех трёх важных локаций: Валерия Ивановна, садик, моя работа квартира была далековато, но, выбирая между жизнью с матерью и долгими дорогами, я скорее остановлюсь на последнем.

 Довольная собой, я вернулась домой. Ида с порога рассказала мне про огромный букет. Я округлила глаза, но всё же прошла на кухню, куда Варвара утащила цветы. Пушистые и густые гипсофилы были как огромный снежный шар, и я замерла возле букета, не в силах вытащить из него карточку. Ида то и дело дёргала меня за подол платья и требовала поднять её, чтобы понюхать цветочки. Гипсофилы ничем не