Измена. (Не) чужой ребенок - Аня Вьёри

14.03

Глава 23

Егор

Я лежу на неудобном надувном матрасе и тихо слушаю, как Маруся баюкает Сашку.

У парня режутся зубки. Это Маша так сказала. У него чуть повышена температура, он капризничает, плохо ест… Это все тоже она сказала.

Кажется, она поднимается третий раз за ночь.

– Чшшшш, – раздается из комнаты. – Будешь водичку? Ну что ты, мой хороший?

Переворачиваюсь на другой бок, стараясь не скрипеть. Матрас предательски ерзает на дешевом линолеуме.

– А-а, а-а, а… – качает Маруся моего сына. – Ай-ли-лю-ли люленьки…

Под ее мерное воркование я проваливаюсь в сон, но… Кажется, тут же опять раздается тихое кряхтение.

Смотрю на часы.

Нет. Не тут же. Два часа проспал.

Бедная Машка, ей же вообще глаз не сомкнуть.

Мальчишка уже тихонько хнычет, а Машу я не слышу.

Черт…

Аккуратно скатываюсь на пол, встаю.

Спит моя девочка. Что-то бормочет ему прямо во сне, но проснуться не может.

Иди сюда, пацан. Поговорим с тобой по-мужски.

Укутываю его в одеяло, подхватываю.

Что там тебе Маша рассказывала?

Ай-ли-лю-ли? Это я не знаю…

– В заросшем парке, – вспоминаю хоть что-то из студенчества, – стоит старинный дом… – со словами песни сам собой в памяти всплывает азарт концертов, принимаюсь качаться в ритме музыки. – Забиты окна…

– Егор, что ты поешь?! – слышу возмущенный шепот со стороны дивана.

– Какая разница, он же спит?

– Уф, давай сюда.

– Давай еще поношу…

Вижу, что Маша ждет. Подхожу, пытаюсь аккуратно уложить притихшего малыша на диван.

А все вокруг пахнет ею!

Вот она. Теплая, нежная, под одеялом. Моя девочка.

Черт!

Как же хочется к тебе прикоснуться. Просто прижаться, стиснуть тебя в объятиях и уснуть!

Но нет.

Место у нее под боком сейчас зарезервировано для вот этого хныкалки.

Ниче, пацан! Я тебя еще подвину!

Сижу на корточках около дивана пару минут. Смотрю, как он, сопя, прижимается к ней, ворочается, но спит.

– Спит? – тихо спрашиваю.

– Спит, – отзывается моя девочка. – Иди и ты.

Мне ничего не остается, как только вернуться на свой матрас.

Плюхаюсь на эту издевку над нормальной кроватью.

Все равно так лучше, чем без нее.

.

Маша

Утро добрым не бывает! Особенно у молодых матерей. Как я там мечтала, чтобы было ради кого вставать?

Вот! Сегодня мне отсыпали с лихвой. Вставать.

Голова гудит, в глаза будто песка насыпали… Надо будет сегодня обязательно поспать днем вместе с ним.

Егор терпеливо сидит на кухне, ожидая завтрак.

Он тоже весь сонный, помятый, но такой… Почему-то близкий.

Не хочу об этом думать, к тому же… Сашка то и дело подхныкивает.

Я уже два раза метнулась его подкачать. Никак не хочет лежать в шезлонге.

– Давай я помогу, – Егор подходит к столешнице, на которой я пытаюсь резать овощи для омлета.

Но, если честно, я бы лучше спокойно завтрак приготовила.

– Возьми лучше Саньку, – прошу Егора. Вижу беспокойство в его глазах. – Ну ты же носил его ночью, справился…

Егор вскидывает брови, но послушно идет к детскому лежачку.

– О-па! – поднимает Сашку высоко над головой, чуть подкидывая. Тому нравится, он хохочет. – И кто тут у нас такой вредный сегодня?

– Весь в папу, – хмыкаю я.

– Да! Я тоже тебе не давал спать по ночам! – довольно говорит Егор, а я вспыхиваю.

Хочется огрызнуться, что не только мне, но решаю сдержаться. Пустила же. Назвалась груздем…

Пытаюсь сконцентрироваться на омлете.

– Смотри, там кися, – тихо бормочет на ухо малышу Полянский.

Он поднес его к окну и пытается на что-то обратить его внимание. Сашка затих и замер, правда, скорее от близости взрослого, чем от интересной картинки.

– А вон врум-врум – машинка! – восторженно шепчет Егор. – Я научу тебя катать машинки! Они прикольные!

Закатываю глаза.

И научит же!

– Садитесь, – ставлю тарелки на стол, протягиваю руки к карапузу. – Иди к маме, малыш!

Санька послушно тянется ко мне, а Егор вдруг замирает и… У него такой вид…

Что? Что я сказала? А… Блин!

– Что ты так на меня смотришь? – подхватываю Сашку, сажаю его себе на коленку, а сама не знаю, куда деть взгляд.

Он будто онемел.

Машет головой, отворачивается. Нет, не могу… Срываюсь!

– Ты сам записал меня его матерью! – мой голос дрожит.

– Маш.

Не выдерживаю, швыряю вилку… Кусок в горло не лезет.

Больше всего на свете хочется встать и уйти. Вообще уйти! Опять сбежать. Но найдет же…

– Егор, кто его мать?

Вскидывает на меня ошарашенный взгляд.

– Маш, нам обязательно об этом сейчас говорить?

– Ты бы предпочел вообще молчать, – я завожусь. Вот-вот скачусь в истерику.

– Да, – согласно кивает он, – это то, что я хотел бы забыть.

– Не выйдет! – шиплю я и тут же одергиваю сама себя. Сашка пугается.

Вздыхаю. Аккуратно набираю ложечкой овощное пюре, приготовленное для мальчика.

– Я должна это знать, – произношу тихо, но твердо. Действительно должна. Все знать и все понимать. Что произошло чуть больше года назад. К чему мне готовиться. – Кто его мать?

– Мы с ней практически не знакомы, – он не поднимает взгляд от тарелки. – Если хочешь, могу тебе переслать досье СБшников на нее, – поднимает взгляд, но тут же вскидывает глаза в потолок. – А! Черт! Не могу. Это в рабочей почте, – смотрит на меня. – Если очень надо, позвоню Гохе.

– Нет, не надо! – я почему-то готова сквозь землю провалиться при мысли, что совсем неглупые мужики будут присылать мне досье на любовницу моего мужа. – Как так, Егор? Ты сделал ей ребенка, но собираешь информацию о ней через отдел собственной безопасности?

– Случайная одноразовая связь… – разводит руками. – Я был невменяем…

Смотрю на него и не верю.

Егор никогда не набирался до беспамятства.

А когда Сашка был зачат?

Елки-палки…

– Это было после?.. – не могу выговорить.

– Да, – он звучит глухо. Ему тяжело это говорить.

Но говорит, раз я требую. Не умалчивает, не сбегает, не переводит разговор на другую тему. Говорит. И в этот момент я снова чувствую, что он мой муж. Что я очень сильно привязана к этому человеку. Потому что только очень близкие могут сделать ТАК больно.

– Ты сказал, что хотел развестись, – произношу я то, что доставило мне, пожалуй, даже больше боли, чем факт измены.

– Я хотел, чтобы ты остановилась, – сейчас он смотрит мне глаза в глаза. – Это было идиотизмом, но я уже не видел другого способа. Потерял контроль. Прости. Я виноват. Очень.

Не выдерживаю.

Первая отвожу взгляд, сжимаю переносицу. Удивительно, но сейчас я его почти понимаю. Почти полгода я живу без мысли, что