Дневник сельского фельдшера - Дмитрий Леонидович Березин

«210/130, пульс неправильный, частые экстрасистолы, какие-то синяки в области предплечий, вены неплохие, склеры чистые, запаха ацетона или аммиака в выдыхаемом воздухе не чувствуется… – отмечал я про себя. – Непонятная тряска всего тела… Помимо высокого артериального давления у нее диабет? Щитовидка? Болезнь Паркинсона? Все вместе взятое?

– Вас как зовут? – Спросил я.

По национальности она была либо казашка, либо татарка. Скорее всего, её истинное имя было сложно для произношения в русском языке поэтому она сказала:

– Баба Шура.

– А настоящее имя-отчество? – Не унимался я.

– Айжанар Сейтжановна (имя изменено, но истинное имя-отчество ещё более труднопроизносимо).

– Ну, баба Шура, так баба Шура… – Сказал я.

Бабушка улыбнулась.

Ну вот, уже что-то. Уже контакт налаживается. – Думал я.

– Давление у Вас высокое, баба Шура. Сейчас сбивать будем. Да и в больнице надо будет полежать чуток. Голова-то болит?

– Болит. И точки ещё перед глазами какие-то…

– А какое для Вас давление нормальное?

– Не знаю. У нас в деревне негде его измерить.

У женщины на фоне возрастных изменений, хронических заболеваний и нервно-психического перенапряжения, развился самый настоящий гипертонический криз, а мерцательная аритмия добавляла мне проблем в выборе подходящего препарата для снижения её артериального давления. Поэтому я направил её на госпитализацию в стационар нашей Боровской участковой больницы.

В стационаре ее разместили в палате с такими же бабушками, которые на следующий день и рассказали мне историю бабы Шуры.

Её сын Гриша по прозвищу Костыль (имя и прозвище изменено), которому на тот момент было уже 46 лет, больше половины жизни провел в местах не столь отдаленных. Все его «ходки» были за драки, нанесение телесных повреждений, кражи, грабежи и разбой. И всегда, когда он освобождался, в первую очередь приезжал к матери в деревню. Отлежаться и «отъесться» после лагеря. Естественно, алкоголь и дебош были его постоянными спутниками, чем он весьма сильно причинял страдания матери. Да и не только ей. А когда нужны были деньги на пойло, то он нисколько не стыдясь требовал их у матери. (В деревнях, в последнее время, живые деньги были только у пенсионеров). Когда же у матери денег не оказывалось, то Костыль её бил, чтобы она достала для него либо денег, либо самогона. И она доставала.

Давным-давно травмированное веко, и свежие синяки на руках – это следы побоев её сына-алкоголика.

Была у Гришки-Костыля особенная черта. Этот психопат, нанося побои, всегда старался наносить удары по голове, и не успокаивался, пока избиваемый не падал и не замолкал. Бить он мог чем попало: кулаком, стулом, отломленной ножкой стола, палкой, кочергой, лопатой – все что попадало под руку.

Так же было и в этот раз. Придя вечером домой «датым», он снова начал требовать у матери денег на «пропой». Она ему отказала, потому что деньги кончились, а занимать уже никто не занимал. Костыль от такого расклада рассвирепел, замахнулся на мать рукой. Она инстинктивно прикрыла руками голову, поэтому кулак отморозка ударился об предплечье матери. Хрупкие от возраста сосудики лопнули, и под кожу предплечья, с отсутствующей подкожно-жировой клетчаткой, потекла кровь, образовав большую гематому.

Но Гришка этого не видел – предплечье было закрыто рукавом халата. Костыля мгновенно «переклинило» от развившегося конфликта. Под руку ему попала керамическая кружка, стоявшая на столе. Схватив кружку за ручку Гришка прицельно ударил ей в неприкрытую руками область головы матери. Удар пришелся в теменную область – проломив хрупкую теменную кость черепа. Баба Шура потеряла сознание и упала на пол.

Гришка посмотрел на кружку. Она осталась целой. Поняв, что он натворил, он успокоился. Поставил кружку на стол и присел возле матери. Она дышала. Костыль прощупал пульс на лучевой артерии, пульс был чёткий.

– «В отключке… К утру очухается» – подумал он и вышел из дома.

…

Баба Шура действительно пришла в сознание под утро. Сначала она почувствовала сильную головную боль, а потом открыла глаза. Она прекрасно помнила, что произошло вчера.

Превозмогая боль в руке и головную боль, она приподнялась и попыталась сесть на полу.

В сенях скрипнули половицы. Соцработник Лидия Михайловна всегда начинала обход своих подопечных именно с бабы Шуры.

Картина, которая предстала перед её глазами была уже не впервой.

– Баба Шура? Что случилось? Снова сынок? – Спросила Лидия Михайловна, помогая той подняться.

– Нет Лида…, упала я. – Отвечала бабушка. – Голова закружилась, и я упала… Сейчас пройдёт.

Лидия Михайловна вызвала фельдшера Наталью, и пока та не пришла, прибралась дома.

Вскоре явился и сам Гришка.

– Мам, что с тобой? – Выражая «искреннюю озабоченность» случившимся спросил он и, тут же, не давая никому открыть рта, продолжил. – У тебя снова давление что-ли поднялось? Я сейчас машину найду и в Боровское тебя в больницу отвезу.

Ехали молча. Водитель, согласившийся отвезти больную тоже все прекрасно понимал, не впервой уже было такое. Костыль помог матери зайти в больницу, не глядя ей в глаза усадил её на лавку и поспешил выйти на улицу…

…

На следующее утро бабе Шуре стало хуже. Во время утреннего обхода, я заметил, что её тряска прошла, но бабушка, напротив, стала какой-то вялой, апатичной и безразличной ко всему происходящему. Слезу из поврежденного глаза она уже забывала вытирать, поэтому, её соседка по палате Анна Яковлевна сидела с ней рядом и вытирала ей слезу.

– Баба Шура, что болит? – Спросил я.

– … ничего…, тошнит только чуть-чуть. – Ответила она вяло.

«Да тут уже не просто последствия стресса и криза, а уже какая-то мозговая симптоматика» – Подумал я и спросил у соседок по палате:

– Она ела?

Они молча отрицательно покачали головами.

– А Вы ей голову посмотрите. – Сказала соседка по палате Анна Яковлевна. – Она за «темечко» все время рукой держалась.

***

А ведь правда. Не сказала мне она, что у нее травма головы была. Что же я голову-то толком не осмотрел?

При пальпации, под платком в правой теменной области была гематома (шишка) примерно 5 сантиметров в диаметре.

– Откуда это у Вас? – Спросил я.

– Ударилась я… Когда падала…

У больной развивалась общемозговая симптоматика – нарастали симптомы отека головного мозга. Необходима была срочная госпитализация в нейрохирургию. Но ближайшая нейрохирургия была только в Горно-Заводске – это 140 километров, а территориально наша больница относилась к ЦРБ Родниковского района. Это значило, что госпитализировать тяжёлых больных, я мог только в районную больницу.

– Едем в район. Надо чтоб Вас невролог посмотрел. – Коротко сказал я и пошел вызывать водителя.

Наша старенькая УАЗ-буханка, уже который раз поехала в район. Ну, а что поделать, если больной тяжёлый, необходимо как минимум рентгеновский снимок черепа, а то и вовсе, возможно понадобится срочная операция?

Бабушке Шуре подложили под плечи и голову одеяла и подушки и в таком полулежачем положении повезли в приемный покой ЦРБ. Сознание за время транспортировки она не теряла, стойко перенося все невзгоды, выпавшие на её долю.

– Здравствуйте Наталья Николаевна – обратился я к неврологу в приемном покое.

– Здравствуй. Что привез?

– Позавчера у больной была травма головы. А сегодня состояние ухудшилось. В сопор впадает.

Невролог, осмотрев больную, тут же направила ее на рентген. Бабушку положили на каталку и повезли на снимок.

– Там перелом свода черепа, – сказала мне строго невролог, – надо было её сразу в район везти. Ты почему ее сразу не привёз?

– А откуда Вы узнали что у нее травма головы? – Также строго спросил я.

Наталья Николаевна непонимающим взглядом уставилась на меня:

– Так ведь ты же сам мне сказал!

– Вот именно. – Ответил я. – А мне никто не говорил. Я, если честно, вчера даже и не думал про травму. Только сегодня узнал.

На снимке действительно оказался закрытый перелом правой теменной кости. Этого было вполне достаточно, чтобы предположить эпи- или субдуральную гематому.

Больную стали готовить к госпитализации. Сделали ЭКГ, взяли анализ крови.

Вышел анестезиолог. Долго рассматривал пленку её электрокардиограммы:

– Я её на стол не возьму. – Озабоченно сказал он неврологу. – Её сердце наркоза