Пилоты забытой войны - Станислав Митрофанович Сахончик

Одной из сильных сторон МиГа-15 был более высокий поражающий потенциал, что позволяло ему иметь выигрыш на основном этапе боя – атаке. Однако для победы требовалось накопить информационное и позиционное преимущество на предыдущих этапах.

Летчик (ведущий группы) мог захватить инициативу и начать диктовать «Сейбрам» свои условия, если первым получал сведения о противнике.

Резерв времени использовался для составления плана (замысла) боя, занятия выгодной исходной позиции, перестроения боевого порядка. Здесь летчику помогал наземный командный пункт, располагавший техническими средствами дальнего обнаружения.

Перед установлением ближнего зрительного контакта с «Сейбрами» боевой расчет КП информировал летчика об обстановке и местонахождении всех обнаруженных «целей». МиГ-15, располагая несколько большим избытком тяги (особенно на большой высоте), мог быстрее «Сейбра» сократить дистанцию и подойти к противнику.

Скрытность обеспечивалась камуфляжной окраской самолета («под местность» – сверху, «под небо» – снизу).

Тактические требования обязывали умело использовать солнце и облака, варьировать плотностью построений самолетов в воздухе.

Прямолинейный полет, совмещавший встречное сближение с атакой, стал возможным только через тридцать лет – после оснащения истребителей радиолокаторами и ракетами средней дальности. МиГ-15 сочетал сближение с крутым маневром в заднюю полусферу противнику. Если «Сейбр» замечал МиГ на безопасном расстоянии, то стремился навязать ему маневренный бой (особенно на малых высотах), который нашему истребителю был невыгоден.

Хотя МиГ-15 и несколько проигрывал «Сейбру» в горизонтальном маневре, но не настолько, чтобы отказываться от него при необходимости. Активность обороны связывалась со слетанностью пары и реализацией тактического (организационного) принципа «меча» и «щита». Функция первого – атака, второго – прикрытие. Опыт показывал: неразрывная и согласованно действующая пара самолетов МиГ-15 неуязвима в ближнем маневренном бою.

В трехэлементном построении эскадрильи пара или звено получали еще одну функцию, которая считалась многоцелевой: наращивание усилий, резерв, свободный маневр.

Пара держалась «выше всех», имея широкий обзор, и была готовой первой устранить угрозу внезапного нападения, а также при необходимости поддержать «меч» или «щит».

Продуктом творческой мысли летчиков-интернационалистов была новая «организация» – шестерка истребителей с распределением функций, аналогичных для эскадрильи.

Этот опыт был впоследствии перенят и успешно использован сирийскими летчиками на МиГ-21 в октябрьской войне 1973 года на Ближнем Востоке.

Во время корейской войны боевые расчеты наземных командных пунктов стали полноправными участниками воздушного боя.

Решение на вылет эскадрильи обычно принимал командный пункт корпуса после обнаружения воздушного противника на пределе «видимости» наземных радиолокаторов, расположенных на своей территории.

Наблюдавший за обстановкой по экрану обзорной РЛС штурман наведения выводил истребителей на рубеж ввода в бой. Ведущему группы давалась сначала осведомительная, а затем – командная информация. Первая (о противнике) принималась к сведению, вторая исполнялась. КП стремился обеспечить МиГ-15 тактически выгодное положение перед установлением визуального контакта с «Сейбрами». Зрительно обнаружив «цель», ведущий принимал управление на себя. За КП оставалась функция оповещения.

Порядок ввода в бой зависел от расстановки сил противника и расстояния до него. «Сейбры» не подчинялись стандартам, меняли структуру построения в воздухе. Поэтому наивыгоднейший вариант «удар – прикрытие – наращивание усилий» мог оказаться проигрышным. Смена замысла должна была происходить мгновенно, ибо времени на раздумье не оставалось.

После вклинения в боевой порядок «Сейбров» бой распадался на звеньевые, а затем и парные схватки. Командир эскадрильи, занятый уже «своим» противником, не мог контролировать действия всех своих подчиненных.

Происходила преднамеренная децентрализация управления. Командиры звеньев получали самостоятельность – право принимать решения «по обстановке». Командный пункт оповещал о подходе резервов противника, следил за временем (остатком топлива) и мог выводить истребителей из боя. Для прикрытия отхода высылались дополнительные силы.

Важно заметить, что все командиры дивизий и большинство командиров полков МиГ-15 участвовали в Великой Отечественной войне, владели навыками оперативного руководства.

«Опыт не устаревает, он только переосмысливается и приспосабливается к конкретным условиям», – писал прославленный ас А.И. Покрышкин.

А.И. Покрышкин

Для переосмысливания тактики не потребовалось больших усилий. Построение эскадрильи «этажеркой» было заимствовано из сражения на Кубани в 1943 году, не изменились и функции групп, входивших в него. Прежними остались принципы группового боя.

Успех летчиков, воевавших на реактивных МиГ-15, определяли: техника, возможности которой полностью соответствовали условиям боевых действий; максимальное использование сильных сторон своего оружия; рациональная тактика (теория и практика боя); налаженное взаимодействие, умение командиров распоряжаться в воздухе вверенными им ресурсами.

Необходимо сказать и о причинах боевых потерь. Отметим, что из 335 сбитых МиГов большой процент (более половины) – это случаи, когда летчики благополучно покидали поврежденный (потерявший управление) самолет. Почти все они возвращались в строй и с почтением отзывались о надежности и простоте системы катапультирования МиГ-15.

Большая доля понесенных потерь – на посадке. Аэродромы первой линии (Аньдун, Дапу, Мяогоу) располагались близко к морю, а со стороны моря МиГам заходить запрещалось. Вот там и сосредоточивались «Сейбры» со специальным заданием: атаковать МиГов над аэродромом. На посадочной прямой самолет находился с выпущенными шасси и закрылками, т. е. не был готов отразить атаку или уклониться от нее. Качества техники и уровень подготовки летчика в этой ситуации теряли свою роль.

Большинство сбитых непосредственно в боях – это одиночки, «оторвавшиеся от строя» и лишенные поддержки. Статистика свидетельствует, что половина потерь летного состава понесена в первых десяти боевых вылетах. Выживаемость, таким образом, тесно связана с наличием опыта.

Внимательное отношение к опыту, заимствование из него всего полезного, не потерявшего актуальности, – отличительная черта боевой деятельности наших истребителей в Корее.

Станислав Сахончик, Александр Семенов

17. Дмитрий Семенов – морской пилот забытой войны

Уже больше полусотни лет прошло с тех пор, как отгремела война на Корейском полуострове, в то время засекреченная, а ныне почти забытая. Стираются в памяти события, уходят из жизни ветераны боев. Другие потрясения в жизни страны заслоняют эти события. Но иногда происходят случайные встречи, которые неожиданно возвращают нас в далекое прошлое…

Оказалось, что отец моего коллеги по работе был летчиком, воевавшим в Корее в 1953 году. Рассмотрев пожелтевшие от времени документы и фотографии того времени, я понял, что судьба приоткрыла мне историю жизни незаурядного человека, представителя того ушедшего поколения, которое вынесло на своих плечах страшную тяжесть не одной войны.

Скупые строчки автобиографии гласят:

Семенов Дмитрий Васильевич родился 24 октября 1918 года в селе Богородицкое Ухоловского района Рязанской области. Русский. После окончания школы в 1936 году занимался в аэроклубе. Потом была Серпуховская военная авиационная школа летчиков, которую он закончил в 1940 году. Направили его на Дальний Восток, в морскую авиацию. Начал службу в сентябре 1940