Ост-фронт. Новый век русского сериала - Денис Горелов

фармазонов-людоедов-маньяков-барышников, а также белого подполья, которое сдуру убило его жену, а могло бы жить и жить. Вселенское безобразие военного коммунизма позволяет ловко балансировать меж явью, жутью и охотничьими рассказами, что хорошо для жанра. Язык южный горячий, Ямалеев его знает давно, имя Головенкина прежде не встречалось, но теперь будем знать. Народные мудрости вроде «Дон глубокий, всех примет» стоит запомнить отдельно.

Простая мысль, что среди красных и белых дряни поровну, кому-то может показаться парадоксальной и даже шальной — но она первый шаг к гражданскому миру всех остальных, а чтоб не травмировать правдолюбцев, классовых антагонистов перебьют почти поголовно. Из четырех прекрасных дам в живых оставят одну, которая потолще, — хороший выбор, хотя я бы пожалел маленькую (да, вкусовщина). Только за товарища Буденного можно не беспокоиться, он вечен.

«Красиво не соврать — истории не рассказать», учил он в фильме «Неуловимые мстители», и с тем связана единственная жаль. Режиссер Дроздов ведет линию, держит и не отпускает, но мизинца не доворачивает в мистике. Если одноглазому чекисту с волшебной фамилией Юдиньш (помесь злого еврея со злым латышом) жгут пятки и вырезают второй глаз, а он в следующей серии как новенький — это уже прямой намек товарища Ямалеева, что в кадре суккуб, Терминатор, красный Голем, и инфернальным чудовищем его и надо снимать. Если от расстрела Козыря в последний момент спасает сам Буденный, то он же должен быть натуральным Ангелом Света, иначе одно неправдоподобие. А то ростовчане в сети принимают все за чистую монету и сердятся, что и говор не тот, и все было совсем не так, и Терминаторы с Буденными к ним в Ростов заезжают редко, так что где автор такое увидел.

Что в сказке-лжи совершенно не важно.

Больше ада, любят рекомендовать в сети — и ведь на этот раз ну ни чуточки не ошибаются.

Но все равно, люди сделали хорошее дело, даже два, несмотря на сходство. Скажем им наше пролетарское спасибо.

Как закалялся гриль

«Цыпленок жареный», 2022. Реж. Елена Николаева

Хроника передела спиртоводочного рынка времен НЭПа разволновала нацию сильнее Украины. Первый канал, будучи витринным, и так служит мишенью массовых проклятий — но коллективное панно чекистов, маньяков, профурсеток и аптекарей выбесило даже классовых антагонистов. Системно гневные вопросы подразделяются на три рукава.

Как с такими отборными кадрами, как Пегова, Сухоруков, Лавров и Яценко (и да, да, все та же Любовь Аксенова в кудряшках комсомольской богини!), удалось состряпать такое несъедобное ничто?

За 10 первых серий лиговский туз дядя Коля в исполнении В. И. Сухорукова пообедал 12 раз — является ли это обязательной приметой нэповского угара и сколько еще раз доведется лицезреть дядю Витю глодающим мозговую косточку?

Мы здесь на форуме одни будем маньяка искать или ЧК хоть под конец фильма почешется?

Постараюсь кратенько ответить на все три.

Взросление и становление креативного пула картины — сценариста Алейникова и продюсеров Дишдишяна и Мовсесяна — пришлись на золотой век безвластия 90-х, мало отличимый от НЭПа 20-х. Нация бедствовала и сбывала с рук семейное барахло. Молодое государство, дабы нормализовать финансы, отдало на откуп частнику торговлю, общепит, самогоноварение (паленая водка во все времена честно звалась самогоном), медиа и шоу-бизнес. Лица нетрадиционных национальностей тотчас объединились по национальному признаку в редакции, банки, оргпреступные группировки и прокатно-производственные конторы и принялись возмещать недополученную прибыль времен всеобщего равенства. Много ели, много плясали на столе, норовя почаще перенести банкет в царские покои. Цветные пальто сицилийских гангстеров, песни про цыпленка и шарабан, барская посуда и право безнаказанно пинать нестрашный коммунизм (как в 20-е — нестрашного Бога) волновали кровь радостных насекомых. «Нынче время антигероев пионерского кино, — говорила тогда Татьяна Москвина. — Тех, кто на тумбочки замок вешал и тайком от звена под одеялом жрал».

Вот памятник тем блаженным денечкам, слегка задрапированным под ранний социализм, они и воздвигли. Фильм надоел большинству с первых же кадров ввиду полного отсутствия сюжета. Аннотация гласила: «Криминальный мир Петербурга во главе с дядей Колей начинает крышевать нэпманов». И? Что дальше? Это кино про кушающего дядю Колю? Все. Ничего дальше. Это кино про кушающего дядю Колю. Линия маньяка-потрошителя для того и высосана из пальца, что кроме хавки и дули Советам в «Цыпленке» ничего нет. Подают горячее. Поют про стопку водки. Мальчики-нахальчики играют на бильярде. А чекисты-кокаинисты, ненавистные барыгам, как любая власть, мешают культурно отдыхать. В пятой серии простой народный человек засаживает серп в лоб красному человеку с плаката «Ты записался добровольцем?». Друзья и знакомые Кролика в восторге. Был там, помнится, персонаж Сашка Букашка — вот ему особенно понравилось.

Рожденные ползать сказали свое веское слово всем остальным.

«Поет и плачет, / И слезы прячет / Весь мир голодных и рабов!» — юродствовала Пегова среди канканных курв.

Дай Дишдишяну волю — он бы из «Цыпленка» «Санту-Барбару» отгрохал, серий на 280. И в каждой бы дядя Витя Сухоруков, плотски причмокивая, кушал котлету де воляй, как в своей первой главной роли в фильме «Бакенбарды» о тех же похабных 90-х. И Пегова бы пела, а чекисты нюхали, а налетчик Родя изрекал разочарованные стишки для млеющих девочек, а девочки млели. И действие не двигалось бы ни на миллиметр, потому что авторам нравится не история, а антураж: угар, кич, культ из еды и троллинг большевиков — все, о чем в детстве мечталось, да приличия не позволяли, но кончились. 90-е были праздником саранчи, и 20-е были праздником саранчи, и в обоих случаях саранчу уняла центральная власть — за что ее теперь и надо изображать скопищем таких же растленных упырей, как и авторские протагонисты дядя Коля, Родя, бандерша Дина и ротмистр Кочерский.

В песне любимого героя 20-х мелкого проходимца Остапа Сулеймановича Бендер-бея звучали великие слова Юлия Кима: «Замрите, ангелы, смотрите — я играю».

Новый мир песню переиначил: смотрите, мол, граждане, я ворую и ем. И разлагаюсь, и на власть вашу кладу с прибором. И марухи мне песенки поют.

Ну, че.

Смотрим-смотрим.

Часть 3. Вчера

Утопия: от расцвета до распада

«Вчера» стало у нас блатяцко-масскультовым («Вертинский», «Ликвидация», «Мосгаз», «Гурзуф») с некоторой примесью умирающего государства («Светлана», «Оптимисты», «С чего начинается Родина»). Даже война превратилась в территорию разбитной уголовщины и махновских методов боя и сыска. Объединяющий криминал и масскультуру «Вокально-криминальный ансамбль» мог бы стать событием, кабы идея пришла в более светлую голову.

Безусловным синтезом зоны с эстрадой стали фильмы о 90-х.