Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

— Прости-прости, что вмешиваюсь, просто кидаю в воздух какие-то мысли, — поспешила извиниться Женя, тоже находясь на взводе, поскольку ей, простой домохозяйке, важно было, не растерявшись в обществе мужчин-юристов, быстро набросать в своей голове план действий, собрать всю возможную информацию по этому сложному делу, чтобы, проанализировав материал, понять, кто и, главное, за что убил молодую женщину. — Валера, прошу, не обижайся на меня. Но так много мыслей в голове, боюсь, что упущу что-то важное. Можешь вообще не обращать на меня внимание, но все равно, было бы неплохо как бы случайно проронить, мол, есть свидетель… Чтобы она задергалась, занервничала и начала совершать ошибки. Она-то, в отличие от вас, господа юристы, просто девушка, вчерашняя школьница, они все с две тысячи пятого года рождения, им всего-то по двадцать лет… И если это она убийца, то точно где-то допустит ошибку, промахнется…

— Она сразу отказалась от адвоката, — сказал Борис. — Это что, блеф, или она на самом деле так уверена в своей невиновности?

— Понятия не имею… — сказал Ребров. — Она так много говорила, просто заговорила меня, постоянно отвлекаясь, путая меня. У меня даже создалось впечатление, словно она либо ненормальная, либо плохая актриса, которой, однако, тоже нужен зритель, слушатель… Ей нравилось рассказывать все, что с ней произошло. Что же касается того, что она переспала с Иваном, так она этим, типа, похвалилась, что ли.

— Да, а потом пригрозила написать на него заявление об изнасиловании, — усмехнулся Павел.

— Быть может, мне поговорить с ней? — предложил Борис, настолько удивив Женю, что она уронила вилку.

— В смысле «поговорить»? В каком статусе? Как адвокат?

— Ну да.

— Так ты же защищаешь как бы противоположную сторону! Боря! Что здесь вообще происходит? Я что-то не понимаю? Разве ты можешь выступать в роли защитника противоположной стороны?

— Отвечу тебе так: адвокат на самом деле не вправе быть представителем, советником или защитником нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, но может способствовать примирению сторон.

— И кого это ты решил примирить? — не поняла Женя.

А ей так не хотелось выглядеть перед мужчинами профанкой, невеждой, дилетанткой! Но она на самом деле не понимала, где тут противоположная сторона? Каляпину пока еще только подозревают в убийстве и обвинения не предъявили. И Иван уж точно не противоположная сторона. Разве что, если Светлана заявит на него в полицию, обвинит его в изнасиловании, вот тогда Борис на самом деле сможет выступить в роли примирителя.

— Не рановато ли заниматься примирением? Я что-то не пойму, — наконец призналась она.

— Понимаешь, — мягко отвечал ей Борис, — она сейчас сидит там одна, думает, думает, думает… У нее сейчас такая каша в голове! Если она преступница, то ей страшно, она вспоминает все, что сделала, разные детали, раскладывает в своей голове каждый пункт в хронологическом порядке, не говоря уже о том, что находится под впечатлением от своей гиперактивности на допросе, и спрашивает себя, а все ли она сделала правильно. Не переборщила ли. Не перегнула ли палку в своем желании выглядеть спокойной. А если она ни в чем не виновата, но зачем-то нафантазировала про то, что приехала в деревню искать подружку и точно знает, что та там проживала, выдумала еще про этот теплый чайник… Вот тогда ей есть о чем подумать и сожалеть. Она должна будет ответить за свое вранье. Ведь она пустила следствие по ложному пути. Если же она невиновна и в доме на самом деле по всем признакам проживала Муштакова, но там же нашли труп Гуляевой, причем буквально через несколько часов после того, как там находилась Каляпина, то она реально может испугаться, что убийство повесят на нее. У нас народ не доверяет следователям, сами знаете, и она может уже сто раз пожалеть о своей браваде, мол, ей не нужен адвокат. А на самом деле сидит и думает, где бы ей взять этого адвоката. На хорошего адвоката нужны деньги, а кого подсунут, я имею в виду бесплатного — ему нет доверия. А тут вдруг появляюсь я и предлагаю свои услуги. На вопрос, кто я такой, откуда и сколько стою, я отвечу, что стою дорого. Но у меня есть свой интерес: один из свидетелей, Иван Светлый, является моим родственником, и мне хотелось бы быть в курсе расследования. То есть я предлагаю ей сделку: она соглашается, чтобы я был ее адвокатом, и у меня будет официально доступ к документам, и я, таким образом, буду в курсе расследования, а она получит бесплатного опытного, одного из лучших, заметьте, адвокатов!

— Боря, но ты же адвокат Вани!

— Ване не нужен адвокат. Он невиновен. И если Каляпина согласится, чтобы я защищал ее, то я тотчас расторгну свой договор с Иваном.

Женя была окончательно сбита с толку.

— Ну вы, Борис Михайлович, и заморочили нам голову, — сказал, тоже ничего не поняв, Павел. — Валера, ты что-нибудь понял?

— Конечно, понял. Это когда Потеряхин вел дело, мы все переживали за Ваню, а теперь, когда дело передали мне, Ване ничего не грозит. И Борис на самом деле может защищать Каляпину. Только тебе, Борис, не стоит говорить, что ты знаешь Ивана, эту особу это может только насторожить. Просто скажи, что дело обещает быть резонансным, поскольку оно связано с убийством Гуляевой, что им уже заинтересовались (неважно кто) и что ты планируешь использовать свою причастность к этому громкому делу для пиара, для саморекламы.

— Да, ребята… — усмехнулся Борис. — Что-то сегодня мы все друг друга поучаем… Но я не обижаюсь, Валера. Больше того, я согласен с тобой — ни слова не скажу ей о Ване.

— А я рад, что ты будешь плотно общаться с этой Каляпиной. Глядишь, она в своем желании обаять тебя или запутать проговорится.

Разговаривали тихо, и в моменты, когда в кабинку входила официантка с подносом, все замолкали.

— Борис, спасибо за шикарный обед, — сказал Павел, промокая губы салфеткой. — Все было вкусным, и суп, и мясо, но вот пирожки были уже лишними. Скажу, чтобы положили мне с собой в контейнер. В отпуске я ем только пельмени, надоели уже, честное слово.

— Ты напомни мне, я скажу, где можно заказать недорогую и вкусную еду, — сказал Ребров. — Привезут прямо домой. Насколько тебе известно, я тоже не женат, и все, на что я был способен, это, как и ты, — отварить пельмени или сосиски.

— А вы почаще приезжайте к нам, у нас всегда все вкусно, — улыбнулся Борис, отодвигая