Газовый убийца. История маньяка Джона Кристи - Кейт Саммерскейл

Гарри назначил судебным представителем для Реджа Кристи барристера по имени Дерек Кертис-Беннетт, лысеющего мужчину в круглых черных очках1. Кертис-Беннетт был известным представителем своей должности. В 1946 году он помогал защитить Уильяма Джойса по прозвищу «Лорд Хо-Хо» – нацистского пропагандиста, обвиненного в государственной измене. С тех пор жизнь Кертиса-Беннетта покатилась по наклонной. Он часто посещал клубы и бары в Сохо, а также джентльменские клубы на Пикадилли, его коллеги замечали, что иногда он невнятно произносит слова в суде. Слушания 1948 года по делу о коррупции в правительстве пришлось отложить, когда Кертис-Беннетт, выступавший на стороне обвиняемого, был найден у себя мертвецки пьяным. В 1949 его брак закончился разводом. Однако он по-прежнему обладал репутацией сильного адвоката, хорошо подготовленного для такого большого дела, как защита Кристи.

Гарри вернулся в Лидс и сообщил Перси Кристи, что газета «Пикториал» наняла адвокатов для его брата2. Он спросил у Перси, не даст ли тот ему интервью, но Перси ответил, что ни он, ни его сестры не хотят общаться с журналистами. Они также не хотят присутствовать на суде над братом.

В четверг, 9 апреля 1953 года, в 13:40 Гарри явился в тюрьму Брикстон, надеясь взять интервью у Реджа Кристи3. Там он назвал себя не журналистом, а другом подсудимого. Его впустили через высокую деревянную дверь в арке стены, обносившей тюрьму по периметру, и попросили подождать, пока охранники советуются с начальством. Начальник тюрьмы позвонил чиновнику из министерства внутренних дел, который велел начальнику не пускать Гарри к подсудимому.

Перед уходом Гарри написал письмо для Кристи. «Ты не представляешь, как жаль, что мне не разрешили увидеться с тобой, когда я сегодня пришел в тюрьму Брикстон, – писал он. – Я прождал там два часа, но все без толку». Он вел себя вежливо с сотрудниками тюрьмы, которые, как он знал, проверят его письмо: «Тюремное начальство было достаточно любезно, чтобы позволить мне оставить для тебя сигареты, сладости и яблоки, и я очень надеюсь, что ты их получишь».

«Надеюсь, в будущем мы сможем увидеться, – продолжал Гарри в письме для Кристи, – а пока позволь заверить тебя, что, если у тебя появится какая-то личная просьба или тебе нужно будет оказать какую-нибудь услугу, ты всегда можешь рассчитывать на меня. Например, если ты любишь сигареты определенной марки или какие-то особые сладости, если есть что-то, что я могу купить и привезти, то я достану это для тебя и сразу же привезу. Может быть, одежда? Какой-либо предмет одежды? А может, хочешь что-то почитать?» Он посоветовал ему не принимать незнакомых людей и не писать им. «Но ты можешь написать мне в любое время, когда захочешь». В конце письма Гарри передал Кристи наилучшие пожелания от своего брата – это было зашифрованное напоминание о сделке, которую он заключил с Перси.

Начальник тюрьмы проконсультировался с министерством внутренних дел по поводу письма Гарри и договора, который газета «Пикториал» предложила Кристи, где обещала в обмен на эксклюзивный материал оплатить его расходы на защиту в размере пятисот фунтов и выплатить его семье одну тысячу сто пятьдесят фунтов. Министерство запретило Кристи подписывать договор и постановило запретить какую-либо переписку между ним и Гарри Проктером.

Однако Рой Артур, который в качестве солиситора Кристи пользовался свободным входом в тюрьму, предложил Кристи начать писать рассказ о своей жизни для Гарри, объяснив, что за это «Пикториал» оплатит его расходы, как и было обещано4. Кристи с готовностью согласился. «Я хочу, чтобы моя история была опубликована исключительно в “Санди пикториал”, – написал он в записке для Артура. – Пожалуйста, проследите, чтобы сотрудники газеты получили ее»5. Он начал составлять заявление для Артура, чтобы тот помог ему выбраться из тюрьмы. Тюремные власти не могли проверять документы, которые подсудимый передавал своему солиситору.

В первой части своего заявления Кристи разглагольствовал о «неграх» в доме десять на Риллингтон-плейс6. Они были «постоянным мучением», писал он. Они «настойчиво донимали» его и его жену на протяжении последних двух с половиной лет. «Эти цветные постоянно топали, танцевали и шумели, да так, что мы просто не могли сидеть в гостиной по вечерам и выходным. Жаловаться домовладельцу было бесполезно. Он поощрял эти выходки, потому что пытался заставить нас съехать». По словам Кристи, когда Чарльз Браун приходил за квартплатой, Этель отказывалась открывать ему дверь – «она была очень напугана», – и хозяин дома проходил через коридор на задний двор, чтобы поглазеть на нее через кухонное окно.

Кристи настаивал на том, что, если бы только жилищный комитет Совета Лондонского графства организовал альтернативное жилье для него и Этель, они бы до сих пор были очень счастливы вместе. Казалось, что он пытается свалить вину как за ее смерть, так и за последующие на чернокожих людей из дома десять на Риллингтон-плейс.

В своем заявлении Кристи похвастался знаниями в области оказания первой помощи. По его словам, коллеги из «Бритиш роуд сервисис» очень полагались на его медицинские способности. Он описывал себя как хорошего мужа – «не того, кого называют “сексуальным”, никогда им и не был», но помогал по дому, «мыл полы и готовил еду, когда моя жена была нездоровой или уставшей». Он рассказывал, что любил ремонтировать часы и радиоприемники, а еще он мастерил волчки для местных детей.

О своих агрессивных порывах он упоминал только вскользь. «На протяжении многих лет я вижу по ночам много снов, и почти всегда они связаны с той или иной формой насилия, – писал он. – Иногда во сне я помогал в этих действиях, но в основном просто наблюдал».

Гарри запер заявление Кристи в сейфе на территории Джералдин-хаус. Если бы «Пикториал» опубликовала хоть что-то из этого, то газету могли привлечь к ответственности за неуважение к суду. В 1949 году редактора «Дейли миррор» посадили в тюрьму на три месяца за то, что он раскрыл подробности «Убийств с ванной кислоты» Джона Хэйга еще до того, как дело оказалось в суде7.

До сих пор Кристи не упоминал в своих записях ни об убитых им женщинах, ни о деле Эванса. Гарри настоятельно просил Роя Артура внушить ему, что, поскольку признание невменяемости – его единственная защита в этом деле, то в интересах Кристи признаться в убийствах Берил и Джеральдины: чем больше людей он убил, тем вероятнее, что его признают сумасшедшим8.

Гарри надеялся раздобыть для газеты семейные фотографии Кристи, но Рою Артуру разрешили выносить из тюрьмы только документы. Вдвоем они предложили Фрэнсису Россу, самозваному журналисту с несколькими судимостями, выступить