Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

Барри не интересовалась, но тем не менее ее влияние при дворе неуклонно росло, а расходы на наряды и украшения для нее столь же неуклонно увеличивались. Французы, несомненно, все видели и понимали. В их глазах король вообще не занимался благосостоянием своей страны, уделяя все внимание исключительно женщинам и удовольствиям. Более того, кадровые перестановки, производимые под влиянием фавориток, заставили говорить о том, что «наш государь пляшет под дудку своих любовниц». О каком авторитете королевской власти тут можно говорить? Людовик Пятнадцатый предпочитал находиться в Версале, а если нужно было куда-то ехать, то пользовался объездными путями, чтобы не заезжать в Париж: он знал, что парижане его презирают и ненавидят, так что королевский кортеж будет встречен оскорблениями и явными проявлениями неуважения.

Мадам дю Барри понимала, что привязанность короля к ней – это одно, а его постоянная потребность все в новых и новых женщинах – совсем другое. Трудно сказать, готова ли она была спокойно мириться с таким положением вещей, но известно, что Жанна решила воспользоваться опытом маркизы де Помпадур и взять дело в свои руки. С невинными юными девицами нужно завязывать, это определенно. Маленькие домики в Оленьем парке закрылись, и фаворитка принялась искать девиц постарше и поопытнее, которые могли бы заинтересовать Людовика. Находила их Жанна дю Барри чаще всего среди актрис. Была ведь еще одна опасность: король – вдовец, а это значит, что он в любой момент может жениться. И совершенно не факт, что с новой королевой Жанна сможет построить такие отношения, которые позволят ей продолжать удерживать власть над королем и влияние при дворе. Поэтому следовало постоянно быть настороже и пресекать малейшие попытки организовать брак Людовика. А попытки такие были, это точно. Например, с Альбертиной-Елизаветой Пате, молодой и очень богатой аристократкой. С ней Людовик вполне успешно изменял графине дю Барри, когда мадам Пате еще была замужем, а как только красавица-миллионерша рассталась с мужем, нашлись желающие женить на ней короля. До этого имела место еще одна ситуация, когда дочери Людовика, три старые девы, пытались соорудить брак любимого батюшки с одной из сестер Марии-Антуанетты. Одним словом, свято место, особенно рядом с монархом, пусто не бывает, и Жанне дю Барри приходилось предпринимать усилия, чтобы и сердце, и тело Людовика были постоянно заняты и находились под ее личным контролем.

Погруженный исключительно в собственные удовольствия, Людовик Пятнадцатый не обращал внимания на признаки усиливающегося кризиса. Система управления разваливалась, финансы находились в полном беспорядке, бухгалтерия велась из рук вон плохо. Работу органов правосудия казна не оплачивала, а судьям и судебным чиновникам нужно на что-то жить, поэтому свою зарплату им приходилось формировать из пошлин, которые вынуждены были платить участники судебных процессов. При таком раскладе пошлины эти, сами понимаете, были огромными, и народ все больше и больше негодовал по поводу того, что правосудие для простого человека слишком дорого. Социальное неравенство, упадок сельского хозяйства, отказ в свободе вероисповедания, всеобщая нищета и при этом непомерные расходы на содержание двора и королевских любовниц, недостаток школ, отсутствие социальной поддержки малоимущих – разве этого недостаточно для того, чтобы стало нарастать брожение умов?

Разумеется, в окружении короля имелись умные и знающие политики, которые, набравшись храбрости, указывали ему на проблемы развивающегося кризиса. Но Людовик лишь отмахивался, отвечая, что на его век монархии хватит, а там хоть трава не расти. Именно в связи с нежеланием взяться наконец за управление государством и проводить реформы Людовик Пятнадцатый якобы произнес знаменитую фразу: «После нас хоть потоп». Впрочем, некоторые источники утверждают, что сказал это вовсе не Людовик, а мадам дю Барри. Кроме того, в оценке последних лет правления Людовика Пятнадцатого у исследователей заметны расхождения. Если одни считают, что король так до самой смерти и не опомнился, то другие пишут, что в 1770 году Людовик все-таки попытался начать хоть какие-то реформы, но ничего то ли не смог, то ли не успел, то ли ему помешали. Поэтому в исторических трудах мы можем прочитать и о том, что Людовик Пятнадцатый передал внуку страну в плачевном состоянии, и о том, что годы его правления можно назвать счастливой эпохой для Франции.

Весной 1774 года Людовик заразился оспой (по слухам – от очередной девицы, которую «поставила» графиня дю Барри) и 10 мая скончался. Он просидел на троне 58 лет. Рекорд своего прадеда Людовика Четырнадцатого он не перекрыл, но уверенно занял второе место.

Людовик Пятнадцатый Возлюбленный (15 февраля 1710 г. – 10 мая 1774 г.)

Король Франции с 1 сентября 1715 г. по 10 мая 1774 г.

Преемник – внук Людовик-Август.

«Со своим народом до конца!», или Людовик Шестнадцатый

Дедушка умер, внуку через три месяца исполнится 20 лет. Нужно брать на себя управление государством. А как? Что делать-то? Куда бежать, за что хвататься?

Проблема состояла в том, что дед Людовик Пятнадцатый умер от оспы, а оспа, как известно, – болезнь инфекционная. Все, кто приближался к больному королю, пока тот болел и умирал, должны были уйти на карантин. Вы, небось, думаете, что ковидные ограничения коснулись только нас и наших современников? Нет, изоляцию контактных придумали и ввели уже давно. Среди тех, кто бывал рядом с Людовиком Пятнадцатым в последние недели его жизни, оказались не только слуги, врачи и три дочери, но и все министры и знающие политики. А как же иначе? Вопросы-то нужно было решать, жизнь не останавливалась.

Теперь всех изолировали, работать не с кем. А действовать самостоятельно молодой король Людовик Шестнадцатый не решается. Мы уже немного поговорили о его детстве и формировании характера, теперь придется сделать это более подробно, чтобы лучше понимать образ мысли и образ действий новоиспеченного монарха.

До шестилетнего возраста Луи Огюст находился на позиции второго сына. Первый сын, Луи Жозеф, герцог Бургундский, был на три года старше, и вся родительская любовь доставалась ему. После Луи Огюста родились еще двое сыновей, и снова родители отчего-то больше любили старшего и двух младших, а Луи так и оставался изгоем. Молчаливый, замкнутый, лишенный детского обаяния, он даже не был милым ребенком. То ли дело самый младший братишка, Шарль Филипп, граф Артуа: прелестный, энергичный, веселый, одним словом, парень – огонь! Да и Луи Станислас Ксавье, граф Прованский, родившийся между Луи Огюстом и Шарлем Филиппом, от недостатка любви не страдал, хотя и не обладал никакими выдающимися качествами. Ладно, Жозеф – старший, будущий наследник престола; Шарль – само очарование, но почему Станисласа любят, а его, Огюста, нет? Они же совсем одинаковые, и учителя у них одни и те же, и образование одно и