Все под контролем - Том Саттерли

всему городу. Если один из информаторов обнаружит Айдида, он должен был сделать вызов, и тактическая группа «Рейнджер» прибудет на место в течение часа либо на вертолетах, либо на наземном транспорте. Прибыв на место, рейнджеры организовывали охранение, а Подразделение захватывало целевое здание; вертолеты зависали над головой, чтобы при необходимости обеспечить огневую мощь и вывезти спецназовцев с пленниками.

Если Айдид, которого не видели с середины июля, не вылезет из укрытия, то на третьем этапе список целей расширится и в него войдут шесть его помощников. Идея заключалась в том, что их захват или убийство заставит Айдида раскрыть себя, чтобы сохранить контроль над своим ополчением и территорией.

Чтобы начать реализацию второго этапа, генерал-майор Гаррисон позвонил в штаб-квартиру ООН в Могадишо и попросил указать наиболее известное и вероятное место, которое часто посещал Айдид до того, как скрылся. Вооружившись этой информацией, в три часа ночи 30-го августа тактическая группа «Рейнджер» поднялась в воздух.

Я стал первым оператором Подразделения, который быстро спустился по тросу на крышу целевого здания, но почти сразу же запутался в проводах от антенн — привычном элементе крыш в Могадишо, — сорванных винтами «Черного ястреба». Выходя к дверному проему, ведущему вниз, в двухэтажное строение, я словно продирался сквозь гигантскую паутину. Тем временем остальные сотрудники группы от меня отстали.

В эту ночь я решил взять с собой длинноствольный дробовик «Ремингтон 1100», заряженный патронами, которыми можно не только вынести закрытую дверь, но и убить. Я как раз выпутался из проводов, когда из двери в правой части коридора высунулся человек и посмотрел на меня.

— Замри, ублюдок, или умри!

Но мой приказ не подействовал, сомалиец заскочил обратно в свою комнату.

Я крикнул в рацию своей группе, что «не подчиняющийся» мужчина вернулся в комнату. Следовать за ним я не мог, потому что должен был охранять дверь в другом конце коридора на случай, если оттуда появится кто-то из атакующих, поэтому моя группа прошла мимо меня в помещение, где исчез первый человек.

Разочарованный тем, что мне не довелось поучаствовать в «зачистке» комнаты, и не желая снова остаться в стороне, я взял на себя обязанность зачистить следующие три комнаты в одиночку. Это полностью противоречило моей подготовке. Я уж было собирался «зачистить» следующую, когда меня схватил командир моей группы и приказал остановиться.

— Мне нравится твоя мотивация, — произнес он. — Но тактика у тебя хреновая.

В итоге в ходе рейда были задержаны восемь человек, которые спали в здании. Среди них не оказалось ни Айдида, ни кого-либо из тех, кого мы искали. Зато были обнаружены наличные, большой запас ката и украденное спутниковое оборудование — все это были свидетельство работы черного рынка.

Оказалось, что дом и его обитатели являются частью программы развития ООН, и эта история попала в заголовки газет в Соединенных Штатах. Несмотря на доказательства преступной деятельности, с точки зрения взаимоотношений с общественностью это оказалось кошиаром просто потому, что мы не смогли взять нашу цель.

Американцы в аэропорту знали, что за нами наблюдают из города и с холмов к северу, и что о каждом нашем движении сообщают по разветвленной сети портативных радиостанций. Если мы взлетали на вертолетах ночью, операторы видели, как шпионы мигали фарами своих машин, подавая сигнал своим товарищам в городе.

Чтобы усыпить бдительность врага и убаюкать его, мы совершали «демонстрационные полеты» над городом. Дважды в день мы облачались в боевое снаряжение и проходили через тот же порядок действий, что и при выполнении реальных заданий. Таким образом, наблюдатели не могли понять, где учебная тренировка, а где реальный вылет. Затем мы поднимались на борт и снова взлетали.

Иногда мы отправлялись на восток, пролетая над морем, а затем возвращались обратно, чтобы пронестись над городом. Или же направлялись прямо в южную часть города, где обстановку контролировали ополченцы Айдида, как будто мы точно знали, куда летим. Или кружили вокруг и заходили с другого направления. Но никогда мы не шли одним и тем же путем два раза подряд.

Глядя с воздуха на Могадишо, я мог бы сказать, что когда-то это был красивый, пусть и причудливый город с парками, аккуратными рядами домов, высотными отелями и стадионами. Даже грунтовые улицы цвета охры выглядели с высоты очень красиво. Подобно гигантской паутине, они тянулись то в одну, то в другую сторону, меняя направление или петляя, так что дорога, начинавшаяся с северного направления, могла повернуть на восток, потом на север, потом на запад, без особой причины или смысла. Во время этих демонстрационных полетов я еще не понимал, как эта паутина может превратиться в ловушку.

Но даже с воздуха последствия гражданской войны можно было разглядеть в зданиях и домах, превратившихся в руины, бóльшая часть которых была навалена на улицах. Многие крупные здания, такие как отели, стояли заброшенными и представляли собой лишь отголоски того, чем они были раньше.

Океан тоже был красив, но опасен. Плавать было рискованно. Я слышал истории о том, как на солдат нападали акулы на мелководье у берега. Судя по всему, морских животных привлекал не только мусор, но и тела и части тел жертв голода и войны, которые выбрасывали в воду.

Время от времени операторы Подразделения и их товарищи-рейнджеры практиковались в захвате дома, спускались с неба, чтобы высадиться, а затем их встречали «Хаммеры», чтобы эвакуировать обратно на базу. Или же мы высаживались на «Хаммерах» и эвакуировались по воздуху.

С улиц Могадишо выглядел еще хуже, и это было и тревожнее, и опаснее. В дополнение к выбоинам на большинстве зданий в стенах появились зияющие дыры — очевидно, последствия обстрела из РПГ и тяжелого оружия. На улицах стояли сгоревшие остовы автомобилей. Я отметил, что на перекрестках и у тротуаров валяется огромное количество шин, но причина этого была мне неизвестна.

Проезжая по извилистым улицам, операторы не знали, чего ожидать. Разные районы города были заняты кланами, некоторые из них дружелюбно относились к Соединенным Штатам, а некоторые — нет. Некоторые люди махали руками и улыбались, проезжая мимо, другие хмуро и даже враждебно смотрели на американцев, жуя кат и наблюдая за ними.

Повсюду нам встречались свидетельства массового голода. Люди были настолько худы, что казалось, на их костях совсем нет мяса; ходили дети со вздутыми животами и большими глазами на исхудавших лицах. Для молодого человека, выросшего в американской глубинке, где еды было в изобилии, это было шокирующее зрелище. Даже в своих путешествиях по Южной Америке я не видел такой нищеты и разрухи, такой