У русских за пазухой - Крэйг Эштон

Я, с крестом на спине и спотыкаясь, стремился к своей Голгофе, пока мне Макс не задал вопрос: «А тебе это надо?», – и я задумался.

– Ну, Макс, ну так правильно же…

– Да? А почему?

– Э-э-э… ну…

– Ну, скажи, что это тебе даст?

– Ну, ничего хорошего…

– Ну, во-о-от…

Макс – первый из четырех русских мужчин, которые решили заняться моим довоспитанием (и порой пендельданием) и стали для меня некими приемными отцами.

Я не могу подробно рассказать, ну, точнее, могу, но не хочу, так как страшно раскрыть интимную правду о своей английской душе. Можно так сказать: и Макс, и все русские, которые интересовались моим необычным-для-севера-Англии поведением, помогли мне увидеть себя со стороны. И обдумать увиденное.

Было тяжело сначала постоянно слышать, что я как-то не так делал все. В конце концов я не выдержал и сказал: «Хорошо! Слушаю. Научи меня как жить».

На что русские ответили: «С удовольствием, мой дорогой, только присаживайся, впереди длительный разговор».

Снегобег был одним из первых таких осознательных разговоров. Я очень четко помню, как мы с Максом сидели в Temple Bar около Восстания. Эта сцена прочно засела в голове, я думаю, потому, что у меня случился некий шок. Я внезапно понял, что я долго жил с твердым убеждением, которое на самом деле полная чушь. Я прямо обалдел.

После я начал гораздо больше слушать русских. А то до этого я часто «обесценивал» вас и ваши мнения. Не слушал я вас. Или слушал так, чтобы более конкретно не соглашаться. Я это делал не по злобным причинам, я просто защищал «себя». А то как же отказаться от 24-х лет убеждений?

Жизнь стала лучше, когда я начал действительно слушать и усваивать русские нормы, идеи, философию. Не один раз я прочувствовал глубокое «о, а так можно было?!».

Потом, когда мы с Алиской начали встречаться, она рассказала мне про интроекции, обесценивание, сопротивление, рационализации и другие – ании и – ации. Я начал потихоньку понимать, почему иногда делал то, что на самом деле не хотел. Я научился замечать, как рационализировал свои проблемы вместо того, чтобы их решать. Озарений тут благодать.

Без России я бы так и жил, не особо задумываясь, почему мне так хреново все время. Было всяко, всяко пройдет. С вашей помощью.

Поэтому, когда я говорю о том, что есть проблемы в школьном подходе к изучению языков, и мне отвечают: «Да вы что? Это вы обалдели, а не мы», – я понимаю. Это реально неприятно, когда всю жизнь все вокруг делали действие А, и к тебе приходит лысый парень с разговором о действии W. В таком случае «Да какой дабл-ю???» – адекватная реакция.

Вот и вся эта глава – delivery device для моей пропаганды!

Ну вот. Я пошел пересматривать Рокки 4. Хорошего дня!

Перепонимание

Эта глава немного пошлая. Но я решил оставить ее в книге по важной причине. Когда учишь другой язык, ты гарантированно совершишь ошибку, которая прозвучит пошло для носителя. Это практически неизбежно. Это может быть стыдно, но не волнуйтесь. Спустя пятнадцать лет, возможно, станет смешно.

И еще одна интересная разница между нашими народами: матерные слова в Англии используют достаточно часто и многие. Русские гораздо меньше. Это стигматизировано. А мы, после всяких фильмов Тарантино, дезинсектизированы.

Лично мне нравится русский менталитет в этом вопросе. Я давно учусь меньше ругаться. Чувствую себя более благородным от этого. Но в этой главе это важно. Не переживайте – я поставил «звездочки» вместо некоторых букв.

* * *

Однажды, давным-давно…

– Craig, you student?

– Yes, I study German and Russian.

– Oh, you are linguist. Maybe you are interesting in go… feel f**k?

Она это сказала с каменным лицом. На устах спокойствие, в глазах русская тоска.

Я сжимал свою челюсть, дабы не брякнуть: «Yes please, that would be lovely!!!»

Видимо, в моем вузе не врали, когда говорили, что изучение языков открывает хорошие возможности.

– Erhm-m, I… Well… Yes, that is one of my interests… But what exactly do you mean, sorry?

– Go to feel f**k.

– …?

– Is for work with tongue.

– I… I mean… well…

– Come. Is best feel f**k in city.

– Wel-l-l, ok then.

– Is 200 years old.

– Wait, what?

– Pyotr Pervii made it for to know foreign tongues.

– Oh, – *dawning realization* – So «feel f**k» means?..

– Filologicheskii fakultyet.

– Ah-h-h! Ah-h-h… ah-h. Do you study there?

– No. You’re f**k.

– Oh, ok, sorry[1].

День рождения

– О, у тебя День рождения! Здорово! Как будешь праздновать?

– Ну… дома посижу, буду пить водку и есть Snickers.

– …Эм-м-м… Э?

– О, извини. Сни-кйерс.

– Нет, я поняла. Просто… не поняла. Ты один будешь водку пить в День рождения?

– Да! И посмотрю новый сериал Game of Thrones. Смотришь, кстати?

– Эм, не слышала… а… слушай, не хочешь приехать ко мне вечером? Мои сестры придут сегодня, можем отпраздновать вместе.

Я задумался. Не о том, пойти ли, а о том, как бы вежливо отказаться.

На водку и сникерс намерилось мое сердце.

– Спасибо большое, но я… Не особо люблю праздновать др.

Алиса поняла, что ее преподаватель намертво намерен неправильно отпраздновать День рождения и спасения не выйдет.

– Ну хорошо! А ради интереса, ты… закусываешь водку… сникерсами?

– Да, есть с лесным орехом, это вкусно вместе

– Пон-н-н-няла. Ладно. С Днем рождения!

12 лет назад я жил очень странную жизнь. Хотя уже прожил 8 лет в России, но все-таки остался чужим в чужой стране и с чуждыми причудами. Честно, было не чу2дно. В голове стояли английские стены и границы, которые «защищали» от людей.

Я часто был один, особенно в День рождения. Отчасти потому, что в России счет оплачивает именинник (кстати, жесткий culture shock, ё-моё и ёжики мои! В Англии, наоборот, напитки покупают тебе!). С этим мы с моим вечно пустым кошельком долго не могли смириться.

Алиса, как и многие русские в то время, протянула мне дружескую руку, но я не мог ее принять.

Это бы заставило меня выйти из тепленького панциря и хз что там и кто там за стенами, и непонятно как будет. Безопаснее держать дистанцию.

Реально грустно вспоминать.

Мне казалось, что я нормально справлялся. Была работа, одежда, еда. Типа живу, типа adulting. Но не хлебом единым жив