О Христе по-другому. Подлинный смысл Страстей Христовых - Франсуа Брюн

нравится, можно сказать «силы» или «энергии», все, что угодно. Силы эти действуют. Они объединяются, срастаются, образуют «эгрегоры». В Писании часто говорится о том, что слово Божие не возвращается к Нему, не совершив того, что оно должно было совершить. Многочисленные свидетельства из мира иного подтверждают, что у наших мыслей есть сила.

Пьер Моннье

Так общался со своей матерью и Пьер Моннье, юный французский офицер, погибший на Первой мировой войне: с помощью «автоматического письма»[100]. Он был из очень верующей протестантской семьи. Его «письма» к матери приходили с 1918 по 1937 годы и составили семь огромных томов, примерно по 450 страниц каждый, текстов очень высокого духовного уровня. Знаменитый отец Зансон частично именно в них черпал вдохновение для своих докладов. Итак, Пьер Моннье тоже настаивает на важности всех наших мыслей: «Я говорил тебе, что ваши мысли становятся затем вибрациями, одухотворенными волнами, — по своей структуре такой поток похож на материю: она ведь тоже вибрирующая и одухотворенная; вот по тому же принципу и мысли воздействуют и зарождаются, в них содержится имманентная жизнь. Из этого следует, что ваши мысли живут и порождают жизнь.

То же самое, как я тебе говорил, происходит и с взглядом… луч, отразившийся в ваших глазах… это живой луч, психологически живой, если можно так выразиться»[101].

Что касается именно этого конкретного вопроса, то его изучил со своей стороны и Руперт Шелдрейк, и тоже подтверждает эту мысль: «Мы способны влиять на тех людей и предметы, что попадают в поле нашего взгляда, одним тем фактом, что мы на них смотрим… Многие люди в тот или иной момент ощущали, будто кто-то пристально в них вглядывается, и обернувшись, обнаруживали, что так оно и есть»[102].

Но Пьер Моннье, видимо, понимает все это в еще более расширительном смысле. В другом месте он говорит:

«Ищите! Работайте! Изучайте все феномены духовной телединамики… вы так близки к научному открытию всех этих потоков, сравнимых с электричеством, но связанных с жизнью интеллекта… В действительности, когда вы признаете, что мысль и в самом деле такая живая энергия, распространяющаяся и передающаяся, то уже даже не возникнет вопроса о механической или подневольной силе, ведь сразу станет ясно, что мысль не лишена воли; станет понятно, что решения здесь принимает деятельная воля: будь то решение двигаться вперед, или охранять уже достигнутое, ведь за любым таким решением стоит свободный выбор, приправленный личным мнением, плодом рефлексии»[103].

Я надеюсь, что вам удается следовать за этой мыслью, совершенно новой для нас, так что порой она даже может показаться безумной. Примите ее, для начала, как гипотезу, как открытие мира, о существовании которого мы даже не подозревали и который вдруг распахивает перед нами потрясающие перспективы. Мир тогда будет в каждое мгновение полем битвы сил, энергий, большая часть которых порождена нами, продолжает наш выбор, наши решения, но иногда проявляет и собственные инициативы, не имеющие к нам никакого отношения:

«И вот мы здесь, огромный народ, души, вышедшие от Бога, умножающиеся и дающие жизнь новым душам, и не только им, но и „духовным сущностям“ (вытекающим из их психических сил), „энергиям“, которые воплощаются и могут быть либо добрыми, либо извращенными, как я уже говорил. Иногда вам удается их заметить: рождаясь от возвышенных и чистых импульсов, они предстают перед вами в форме звезд, огней, порой даже призраков, мимолетных и субъективных, но могут они предстать и в ужасающем виде монстров и фантастических чудищ, если порождены греховными и низкими чувствами. Все те „злые духи“, в ужасающую силу которых так верили наши языческие предки, не сон и не галлюцинация, но „реальные сущности, наделенные бытием“ (если понимать бытие в глагольном значении, как то, что есть»[104].

«Во всяком случае существуют также и добрые духи, духи света, чьи белоснежные одежды сияют, как снег под солнцем, и это не ангелы, хотя они и не жили никогда во плоти. Они парят над нациями, как то, что их хранит, они порождены самыми глубокими мыслями, проросшими в сердце и уме народов. … Бог дарует дыхание жизни (я имею в виду душу) такой „энергии“, вышедшей из человечества. И она действительно становится независимой силой, выбравшей себе личность одного из бесчисленных своих родителей и хранящей место, которое было ее колыбелью и родиной, потому что она там рождается, как ребенок от своих предков»[105].

«Над этими служителями, этими „энергиями“ возвышаются ангелы, склоняющиеся над страдающим или воюющим человечеством… Дорогая мама, не могу тебе описать, какое их великое „множество“… Итак, вернусь к моему утверждению: жизнь — это разворачивание энергий, сменяющих друг друга, едва возникая: энергии всех видов, вышедшие из общего динамизма вашей души. Научитесь управлять этими силами, не только духовными, но и материальными»[106].

Ролан де Жувенель

Среди вестников из мира иного, чьи сообщения представляются мне особенно ценными, хотелось бы процитировать Ролана де Жувенеля, умершего в 1946, когда ему не было еще и пятнадцати лет. Жан Приёр, уже написавший предисловие к переизданию Пьера Моннье, занялся и публикацией сообщений от Ролана, изданных под именем его матери Марсель де Жувенель. Это семь прекрасных небольших томов, написанных поэтическим и мистическим языком одновременно, очень высокого уровня. И Ролан, в своей поэтической манере, полностью подтверждает то, что утверждал и Пьер Моннье:

«Без слов, без взаимообмена, одни идеи влияют на другие, смешиваются и перекликаются…

Вы никогда не будете полностью авторами чего бы то ни было, идеи вам просто выданы напрокат; вот почему они так редко оказываются привязанными к тому, у кого они возникли… Знайте, что у идей своя собственная жизнь, и что, если они действительно существуют, то они, как люди, ищут места, где им лучше, где они могут чувствовать себя как дома, вот почему в каждой из них есть толика бродяжничества и непостоянства. Но иногда случается, что по ошибке они оказываются не там, где им следует быть, и все потому, что их может охватить паника, и тогда они возвращаются туда, где появились на свет.

Идеи нужно приручать, потому что идеи похожи на диких птиц. Их отталкивает земля, и часто, едва приземлившись, они тут же взлетают.

У них, как и у людей, своя жизнь, они боятся, что их могут ранить или даже убить, те, кто будет с ними сражаться.

Приглашайте добрые мысли в мягкие гнезда, чтобы их удержать»[107].

Я возвращаюсь к Пьеру Моннье,