Путь Инквизитора. Том третий. Божьим промыслом - Борис Вячеславович Конофальский

— Они дадут вам денег, — неожиданно сообщает Брунхильда.

— Да? Откуда ты знаешь? — Волков намазывает отличный кусок говядины горчицей. — Фейлинг тебе о том уже сказал?

— Город заинтересован, чтобы вы взялись за это дело. Городу оно не под силу, — говорит красавица проникновенно, а Волков вдруг понимает, что она пришла сюда такая красивая не просто так.

— Город хочет, чтобы я с Маленами грызся, а они бы в сторонке стояли да барыши подсчитывали, — он начинает есть мясо, и ему очень вкусно.

Генерал уже начал игру, и весь этот разговор пока идёт по его плану.

— И что, вы откажетесь им помогать? — спрашивает Брунхильда.

Барон делает вилкой неопределённый жест: пока неясно. Может быть. Там посмотрим.

— Горожане будут злы, — как бы предупреждает его женщина. Она явно пришла склонить его к поимке Ульберта.

— К дьяволу горожан! — усмехается барон. — Я попросил их хотя бы разведать ту местность, где прячется разбойник, найти его лодки, так они и этого делать не хотят. Дескать, сенат должен одобрить. Я эти игры их уже знаю, сколько лет они ко мне в Эшбахт дорогу строили: сенат то одобрит, то передумает. В общем, пока сами не начнут, я и пальцем не пошевелю.

Нет, нет… Такой поворот никак не устраивает красавицу, и она тогда продолжает:

— Если рыцаря того не угомонить, то и ваши купцы страдать будут. И все ваши связи с Бергеном порушатся. Вы пострадаете не менее горожан, а может, и более.

Волков бросает вилку на стол, вытирает салфеткой рот, он улыбается этой прекрасной женщине, отпивает вина из дорогого бокала и лишь потом говорит ей:

— Уж больно ты умна стала. Как двор всё-таки тебя переменил. Вот только в политике тебе со мной рано тягаться, да и Фейлингу твоему тоже, меня этому тонкому делу злые горцы учили и курфюрсты Ланна и Ребенрее. Так что не волнуйся, не пострадают мои купцы, и интересы мои не пострадают.

— Не пострадают? — не верит ему графиня.

А генерал, продолжая улыбаться, рассказывает ей:

— После разговора с горожанами поехал я к епископу…

— И что же? — не терпится узнать графине. — Что же, дорогой братец, сказал вам святой отец?

— Он мне пообещал, что отправит к Ульберту одного из своих умных монахов, а тот уговорит его встретиться со мной.

— И что же вы думаете? Полагаете умиротворить разбойника? — она явно не верит в такую возможность.

— Умиротворить? Нет! Договориться, — отвечает генерал. — Попрошу его не трогать тех купцов, что под моим вымпелом будут по реке ходить, а ещё попрошу не лезть к горцам. А со всеми остальными купчишками пусть делает всё, что пожелает. Мне до них дела нет.

Волков улыбается. Он видит, что такой расклад не входит в планы графини, и та наконец говорит с надеждой:

— А ежели он не согласится?

— Согласится, согласится… коли ум у него есть, — заверяет её барон, снова берёт вилку и принимается за говядину, — а коли нет, тогда уже, как и желают горожане, приду к нему с парой пушек, с сотней мушкетёров и двумя сотнями солдат… И сверну ему шею. Это я ему сразу объясню; зная, кто я, полагаю, упрямиться он не станет.

Графиня молчит, ничего не ест, смотрит на него, а генерал, отрезая отличный кусок говядины с жёлтым жиром, смазывает его горчицей и отправляет в рот, затем запивает его вином: это очень вкусно. Он улыбается, и не только от прекрасного мяса, но и от того, что всё продолжает идти по его плану. Волков уверен, что Брунхильда сюда приехала, чтобы уговорить его взяться за дело. Это её дружок Фейлинг попросил, и пообещал он ей за то городской замок Маленов у Гейзенберга забрать и ей передать. А замок графине нужен. Очень нужен. Вот и старается красавица. А также знал он, что весь их разговор она передаст своему новому другу, на это генерал и рассчитывал. Поэтому и добавлял:

— Мне даже выгодно, чтобы Ульберт на реке продолжал разбойничать, теперь мои купцы ещё больше зарабатывать станут. Всё под себя подберут. А дурачьё городское этого не понимает, всё думают, что я кинусь их кошельки спасать.

Графине лакеи тоже положили в тарелку мяса, так она его даже не тронула, вина почти не пила, сидит злая, губы поджала, бокал за ножку вертит. И наконец говорит:

— А что же мне делать?

Генерал ей не отвечает, как раз лакеи принесли вторую перемену, то жаренные с кислыми яблоками утки в медовой подливе. Утки жирные, коричневые, зажарены прекрасно; хоть и не голоден уже он, но разве от такого откажешься? И только после того, как ножка утиная оказалась в его тарелке, он отвечает ей:

— Волноваться тебе не о чем. Ты и граф мне не чужие, будет тебе дом, дай срок. А если Фейлинг тебе наскучит, так переезжай сюда, Кёршнеры наши родственники, они тебе рады будут, и мне так спокойнее будет, можешь в моих покоях остановиться, они отличные, — и, взяв в руки утиную ногу, добавляет: — Кстати, и про место в городском сенате я тоже помню.

Кажется, его слова графиню приободрили. Она смотрит на него чуть прищурившись и говорит:

— Уж только вы меня, братец, не обманите.

— Глупая гусыня, — почти беззлобно отвечает ей барон. — Я разве тебя хоть раз обманул?

Вместо ответа Брунхильда одним глотком допивает вино из своего бокала и говорит тихо, чуть наклонившись к нему:

— Коли вы намерены меня… вести куда-нибудь, так поторапливайтесь, а то мне ехать уже пора.

— Намерен, — сразу отвечает Волков и бросает утиную кость себе в тарелку; от её красоты, от близости, от её запаха у него начинает закипать кровь.

— Только мне в уборную сначала надо, — шепчет графиня.

— У меня в покоях отличная уборная, — он вытирает руки, бросает салфетку на стол и поднимается со стула.

⠀⠀

⠀⠀

Глава 16

⠀⠀

Волков уселся на кровать, прежде расстегнув и скинув свой дорогой колет. И ждал, пока красавица выйдет из соседней комнатушки. И каждое лишнее мгновение было нестерпимо: ну что же ты там делаешь так долго?

Брунхильда наконец появилась из-за двери, так высоко подобрав юбки, что он увидел подвязки её чулок выше колен. Ноги её в чёрных чулках были так стройны, что один вид их вызвал у него желание. А она, подойдя к нему, спрашивает чуть насторожённо:

— А что у вас под рубахой?

— То пустяки. Повязки, но я уже почти выздоровел.

И