Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

данными событиями[3045], хотя на него была возложена миссия наблюдения за безопасностью депортируемых групп. У Талаата возникли трудности с ответом, когда его спросили, «не по приказам ли правительства производились разделение мужчин и женщин и конфискация имущества депортируемых». «Это не в моей компетенции, — ответил он. — Я не знаю»[3046].

Опровергнув тот факт, что он является податливым инструментом в руках вали, агент Мустафа утверждал, что он «не имел никакого отношения к депортациям»; напротив, он сказал, что он «пытался спасти всех [своих] друзей, но безуспешно… Я работал в интересах армян». Он сказал, что его друзья «Ибраносян и братья Камбурян» могли дать показания в его пользу; они «назначили его охранять их имущество»[3047], ожидая, без сомнения, маловероятного возвращения из изгнания. На повторном допросе на четвертом заседании суда Юсуф Риза, хоть и являвшийся членом Центрального комитета юнионистов, просто «решил», что КЕП в лице Гаджи Адиля-бея назначил его ответственным секретарем в Трапезунде «по приказу съезда или устно». Он заявил, что он «занимался открытием школ и “интеллектуальным совершенствованием населения”», и сказал, что он собрал «значительные суммы денег» для создания «материальной базы для школ». Судья, явно не убежденный данными аргументами, спросил его, вел ли он учет своей деятельности, и если да, то кто этим занимался. Риза заявил, что учет данной деятельности вел Тали, казначей, а «позднее Наиль-бей и другие»[3048]. Больше ему об этом сказать было нечего.

Начальник военного комиссариата Неджмеддин-бей на пятом заседании суда сообщил, что «военные начальники получили приказ не вмешиваться в депортации». Когда судья спросил, «давал ли он разрешение на розыск дезертировавших армянских солдат», Неджмеддин-бей это подтвердил, вместе с тем добавив, что «жандармы вернулись ни с чем». Судья спросил почему, и не насторожил ли его этот факт, явно, чтобы заставить его признаться, что жандармы убили дезертиров, которых они нашли, но Неджмеддин-бей, преодолев себя, ответил: «Я узнал, что их изгнали». Это спровоцировало язвительный ответ со стороны Мустафы Назима: «Армян убили и ограбили. Разве вы ничего об этом не слышали?» Не теряя самообладания, офицер ответил: «Я знал, что армян депортировали по земле или по морю. Своими глазами я этого не видел, но об этом ходило очень много слухов». Военный судья был сильно удивлен его неосведомленности, потому что в Трапезунде существовал военный суд, который лично возглавлял вали; Неджмеддин-бей, по его собственным словам, был работником суда. Он, однако, припомнил, что одним из главных сотрудников «комитета по эвакуации» (то есть комитета по депортации) был начальник полиции Нури-бей и что он «отчитывался» перед своим начальником, военным командиром Трапезунда Авни-пашой, который «рассказывал ему, что он записал» по данному вопросу[3049]. Таким образом, информация о массовых убийствах, совершенных в регионе, просачивалась лишь в очень завуалированном виде.

Завершая свой доклад, обвинитель, Феидун-бей подвел итог судебного процесса. Он отметил, что «правительство младотурок приняло решение депортировать армян. Сначала были депортированы мужчины, затем — женщины и дети. Большинство мужчин были убиты в месте, известном как Дейримен Дере. Некоторых женщин и детей отправили в море на баржах и утопили; другие дети были переданы в госпиталь Красного Полумесяца и там отравлены. Драгоценности и иное имущество, принадлежавшее депортируемым армянам, было разграблено. Некоторые виновные в этих преступлениях скрываются от правосудия. Джемаль Азми и Наиль-бей считаются главными обвиняемыми: чтобы осуществить свои криминальные планы, они собирали отряды бандитов и вербовали сообщников»[3050].

Заявления адвокатов защиты, сделанные на восемнадцатом заседании суда, состояли в целом из сплошных отрицаний обвинений, сопровождаемых выражением сожаления» по поводу «совершенных злодеяний»[3051]. Вердикт, вынесенный в четверг, 22 мая 1919 г., установил, что двое главных обвиняемых, находящихся на скамье подсудимых, издавали «тайные приказы ликвидировать армян» и формировали отряды чете[3052]. 17 мая 1919 г. на шестом заседании суда над лидерами иттихадистов, Юсуф Риза, которого судили как бывшего члена Центрального комитета младотурок, а также как человека, организовавшего и возглавлявшего отряды «Специальной организации в Трапезунде, не отрицал, что организация, которой он руководил, «функционировала независимо» от одноименной организации, вовлеченной в организацию саботажа в тылу врага[3053]. В итоге оказалось, что местные власти и сеть младотурок (на уровне ли местного клуба Иттихада или «Специальной организации») несмотря на частые конфликты интересов, якобы разделили работу между собой. Задача по координации операций легла на вали Джемаля Азми; их исполнение было отдано представителю КЕП, Енибахчели Наилю-бею, который во время суда был в Баку вместе с Нури, младшим братом Энвера.

Среди государственных чиновников Мехмед Али, главный таможенный инспектор председатель отделения Красного Полумесяца, который был приговорен к десяти годам каторжных работ, играл важную политическую роль и напрямую участвовал в принятии решений; д-р Али Саиб, медицинский инспектор и член комитета по депортации, принимал решения, и исполнял, вероятно, именно он травил детей по приказу комитета по депортации; д-р Юнуз Васфи, руководитель Управления здравоохранения, всего лишь исполнял приказы; д-р Садреддин, преемник Саиба, по всей видимости, не принимал участия в этом деле, потому что его назначили на должность позже[3054]. Среди военных и полицейских командиров, Авни-бей, военный начальник региона, который в период судебного разбирательства был личным помощником султана, скорее всего не имел отношения к массовым расправам, но был предусмотрителен, чтобы не быть обвиненным. Приговоренный к одному году тюрьмы, Нури-бей, начальник полиции, который отвечал за аресты аристократии в Трапезунде, вероятно, помогал составлять списки тех, кого необходимо ликвидировать, и помогал комиссии, занимавшейся «брошенным имуществом», в конфискации ценностей армян. На седьмом заседании суда он заявил, что он «не имеет никакого отношения к депортации»; казначей Луфти-бей, однако, возразил ему, утверждая, что «он играл главную роль. Он был в хороших отношениях с вали и [был] одним из его близких товарищей»[3055]. Майор Талаат-бей, начальник жандармерии, был оправдан; тем не менее он играл ключевую роль в организации депортации мужчин в Гюмюшхане и расправе над ними при содействии майора Ибрагима-бея, начальника склада снабжения. Рублис Эсад-бей, командующий трудовыми батальонами, напрямую отвечал за ликвидацию армянских рабочих-солдат.

Среди местного гражданского населения, вовлеченного в расправы, совершенные «Специальной организации», самыми известными были Пири-заде Шевки, Мустафа (которого депортировали на Мальту), Киршлайе Ариф, Абдулла-бей, Мехмед Али-бей, Хакки Гаджи Али Хафи-заде, Кахийя Рейс, Зекерия, Арслан Файикси, Индже Мехмед Тахир, Иззет Чавуш, Теккели Нешад, Керестеджи Хафиз Джемаль, Шекерджи Мустафа, Кель Мустафа, обвиненный в утоплении детей, Кечеджи-заде Ахмед, Эсад-бей, Абдулкерим, Исмаил-эфенди и Мирза-эфенди[3056].

Решение вопросов, связанных с «брошенным имуществом»

Для захвата армянского имущества, экономического аспекта плана по уничтожению армян, имелся свой