Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков

Ознакомительный фрагментнад фермой; один из них целиком влетел в комнату, где сидел генерал Корнилов. Раздался страшный грохот и удар точно молнии, от которого задрожал весь дом. Когда бросились туда, то нашли генерала Корнилова лежащим на полу с закрытыми глазами. Кровь сочилась из небольшой ранки в виске и текла из пробитого осколком правого бедра. Он еще дышал. Его положили на носилки и вынесли на берег Кубани. На его лице застыло выражение боли. Прошло несколько томительных минут. Генерал Корнилов скончался. Советская граната лишила русскую контрреволюцию ее общепризнанного вождя. Слепой случай поставил под вопрос дальнейшую судьбу начатой генералом Корниловым вооруженной борьбы. Теряя генерала Корнилова, русская контрреволюция теряла будущего российского правителя. С арены борьбы 31 марта 1918 года сошла самая крупная и яркая фигура не признавшей большевиков России…

Сообщение о гибели генерала Корнилова потрясло всю армию. Впечатление, произведенное ею на армию, было так велико, что продолжение штурма становилось невозможным. В сердцах храбрых начали закрадываться страх и мучительное сомнение. Ползли слухи один тревожнее другого о новых неприятельских силах, окружающих армию со всех сторон, о неизбежности плена и гибели. Смерть генерала Корнилова решила участь штурма.

В командование остатками армии в этот тяжелый момент вступил генерал Деникин. Нового вождя мало кто знал, вокруг его имени не было ореола генерала Корнилова.

В это время положение армии в тактическом отношении резко ухудшилось: на участке, занимаемом конницей генерала Эрдели у «Садов», обнаружилось движение большой пехотной колонны красных, шедших друг за другом гуськом на юг, в охват левого фланга корниловцев и в тыл всей нашей линии фронта, и стремившихся отрезать армию от ее тыла – Елизаветинской, где находился лазарет с 1500 ранеными добровольцами и генерал Алексеев. Опасность полного и непоправимого уничтожения нависла над остатками армии и над массой раненых. Перед лицом такой угрозы генерал Эрдели решил бросить всю свою конницу в атаку, чтобы преградить противнику путь на юг и уничтожить его живую силу. В это время конная бригада стояла у «Садов» фронтом на восток. Полки 1-й Офицерский конный и только что сформированный полк из молодых кубанских казаков елизаветинцев и марьинцев стояли в резервных колоннах в укрытии от противника за скирдами соломы и отдельными куренями. На невысоком холмике видно было начальство: генерал Эрдели со штабом, командиры полков и их ординарцы. Но вот начальство спустилось с холмика. От командиров полков прискакали к сотням ординарцы с приказанием: «Приготовиться к атаке в конном строю; подтянуть подпруги, осмотреть холодное оружие и выбросить лишнее барахло!» Командиры сотен в двух словах объяснили всадникам создавшееся положение. Всадники оставили свои кожухи и бурки под скирдами и в строй стали налегке. Опять команда: «По коням, садись!» – и всадники начали выравниваться. На правом фланге построился 1-й эскадрон, состоявший из офицеров регулярной кавалерии, левее его – Донская имени генерала Бакланова казачья сотня, численностью до 50 шашек, с их черным значком и эмблемой – белым черепом и скрещенными костями, еще левее Кубанская гвардейская сотня с лейб-казачьим взводом есаула Я. Рыковского, еще левее – Кубанская офицерская сотня. Левее выстроился пятисотенный Кубанский полк из молодых казаков елизаветинцев и марьинцев. Эскадрон и сотни сразу же построили двухшереножный развернутый фронт. Точно не могу сказать, куда был направлен в это время Черкесский конный полк. При этом построении Кубанская офицерская сотня высунулась из-за закрытия и со стороны красных затакали довольно редкие выстрелы и пули посвистывали над головами. До неприятеля в этот момент было шагов с тысячу. Бронепоезда с линии Черноморской железной дороги дали 2–3 орудийных выстрела, не причинившие коннице вреда, и, задымив, ушли в сторону Екатеринодара. Командир гвардейской сотни полковник Рашпиль выехал вперед на установленную дистанцию, повернулся в седле и, указывая в сторону противника, скомандовал: «Сотня, в атаку, шашки вон, рысью марш!» Блестнули клинки шашек, и сотни и эскадрон двинулись в атаку на нерасстроенную пехоту. Первое время сотня шла по твердому грунту. Всадники быстрой рысью сближались с неприятелем, и видно было, как одиночные люди и небольшие группы противника, двигавшиеся по возвышенности к югу, останавливались и поворачивали фронт на запад, против атакующих. Огонь противника был редким, но пули уже находили жертвы в рядах сотни. Пройдя рысью шагов 300–400, полковник Рашпиль перевел сотню в намет. На правом фланге вместе с гвардейской сотней шли в атаку лейб-казаки. Впереди их на белом арабе несся есаул Я. Рыковский, немного сзади на вороном жеребце подъесаул Н. Плеве, а дальше хорунжий Н. Ляхов, подхорунжий Г. Мигулин, казак Харламов и весь взвод. И только всадники перешли в намет, как вдруг очутились на вспаханном, размякшем от талого снега и дождей поле, и лошади стали сбавлять аллюр. Красные цепи открыли шквальный огонь. Всадники продолжали скакать, но уже на взмыленных, тяжело дышавших лошадях. С расстояния 400 шагов красные открыли огонь залпами. Здесь уже можно было видеть, как падали лошади и валились с них всадники. А немного впереди, еще 100–150 шагов, сотня напоролась на топкое, низинное болото; уставшие лошади с трудом, где «собачьей рысью», а где и шагом двигались вперед по этому болоту. Красные были в двух шеренгах; передняя шеренга опустилась для стрельбы с колена, а задняя стоя, и с дистанции прямого прицела атакующие были встречены залпами пехотного огня. Противник не проявлял никакой нервности, так как это была только что прибывшая с Кавказского фронта настоящая строевая часть, пополненная мобилизованными закубанскими пластунами, резко выделявшимися в цепи своими рыжими и черными мохнатыми шапками. Красные продолжали расстреливать теперь уже частым огнем. Тут, собственно, и погибла гвардейская сотня и эскадрон. Простреленный в обе ноги и грудь, падает есаул Я. Рыковский, за ним подъесаул Н. Плеве и полковник Рашпиль. Был ранен в шею хорунжий Н. Ляхов. Под ним, как и под подхорунжим Г. Мигулиным и казаком Харламовым, были убиты лошади. Ранены кубанцы подъесаулы Чигрин и Помазанов. Эскадрон потерял убитыми корнета Ветрова и прапорщика баронессу де Боде[102]. Баклановцы потеряли есаула Дронова и других. В общем, конница понесла тяжкие потери: убито 32 человека. Атака захлебнулась. Сотни были отведены назад в исходное положение. Тела погибших и раненых не было возможности вывезти. Казаки елизаветинцы и марьинцы не дошли в атаке до «Садов», а «благоразумно задержались» у разных закрытий. Так печально и трагически окончилась эта отчаянная атака. Всадники доскакали до противника и рубили его, хотя и не все. Но главное, конница выполнила данное ей задание: не дала красным выйти во фланг и тыл нашей пехоте, оставшейся без патронов и снарядов и прижатой