Будда Готама - Анандамайтрея Махатеро

Татхагата не сходил с пути подвижника и не предавался беспечности. Теперь Татхагата — архат. Татхагата прошел по пути и сам пробудился к истине. Монахи, послушайте, я достиг ниббаны и готов открыть перед вами врата Дхаммы. Благородное архатство, ради которого многие отказывались от жизни в миру и давали обет безбрачия, может быть достигнуто вами. Поэтому внемлите мне».

На это пять монахов возразили так же, как и прежде. Благословенный снова повторил сказанное, но реакция отшельников не изменилась.

Тогда Будда спросил: «Когда мы жили в Урувеле, разве я обманывал вас рассказами о том, чего нет? Разве я говорил, что вижу удивительные образы или непостижимую цель во время медитации? Неужели подобная ложь звучала из моих уст?»

Тогда пятеро аскетов все поняли. Их сомнения рассеялись, и они поверили в истинность слов Будды. «Господин, вы никогда не обманывали нас», — ответили они. Тогда Благословенный снова повторил: «Монахи, Татхагата — архат. Он — всеведущий Будда». Пятеро отшельников наконец убедились в том, что он достиг пробуждения, и были готовы выслушать первое наставление Благословенного.

Первое собрание

Солнце садилось, завершая свое ежедневное путешествие по небосклону. Вечером Исипатана была похожа на райский сад: очарованные ароматом цветов, гудели пчелы, павлины покачивались на ветвях, слышалось мелодичное пение кукушек, вокруг кружили бесчисленные птицы, а олени гуляли со своими детенышами, совершенно не опасаясь людей. Пятеро аскетов — Конданнья, Бхаддия, Ваппа, Маханама и Ассаджи — собрались на поляне. Перед ними сидел Благословенный, окруженный несравненным сиянием Пробуждения. К месту проповеди, словно бурные потоки воды, устремились сонмы дэвов, брахм и якшей. Они прибывали в Исипатану в своих тонких материальных формах.

Благословенный начал свое первое наставление, и его голос был подобен голосу Брахмы. Все звуки затихли, и воцарилась глубокая тишина. Даже животные и птицы слушали удивительный голос Благословенного. Непревзойденный Учитель Дхаммы, лев из рода сакьев, обратился к пяти отшельникам:

— Монахи, есть две крайности, в которые не должны впадать ушедшие в бездомную жизнь. Какие две? Это практика, направленная на получение чувственных удовольствий, — низкая, пошлая, обывательская, неблагородная и не приносящая пользы; и это практика, направленная на самоистязание, — мучительная, неблагородная и не приносящая пользы.

Отказавшись от двух крайностей, Татхагата постиг срединный путь, который дает видение, дает знание, ведет к покою, прозрению, просветлению, к ниббане. Что это за срединный путь? Это Благородный восьмеричный путь: правильный взгляд, правильное мышление, правильная речь, правильные действия, правильные средства к существованию, правильное усилие, правильная осознанность и правильное сосредоточение. Таков срединный путь, к которому пробудился Татхагата, — дающий видение, дающий знание, ведущий к покою, прозрению, пробуждению, к ниббане. Благородная истина страдания такова: рождение — страдание, старость — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание; печаль и скорбь, боль, горе и отчаяние — страдание; связь с неприятным — страдание, разлука с приятным — страдание; невозможность получить желаемое — страдание. Иными словами, пять совокупностей привязанности[34] — страдание. Благородная истина причины страдания такова: именно жажда (желание), смешанная с наслаждением и страстью, ведет к возобновлению существования. Жажда ищет новых удовольствий то здесь то там. Она ищет либо чувственных наслаждений, либо существования, либо небытия. Благородная истина о прекращении страдания такова: конец страданий — это полное затухание жажды, отказ, отречение, освобождение от нее. Благородная истина о пути, ведущем к прекращению страдания, такова: это Благородный восьмеричный путь, который включает правильный взгляд, правильное мышление, правильную речь, правильные действия, правильные средства к существованию, правильное усилие, правильную осознанность и правильное сосредоточение. «Это Благородная истина страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эту Благородную истину страдания нужно познать», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эта Благородная истина страдания была познана», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это Благородная истина причины страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эту причину страдания нужно оставить», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эта причина страдания была оставлена», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это Благородная истина прекращения страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это прекращение страдания нужно осуществить», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это прекращение страдания было осуществлено», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это Благородная истина пути, ведущего к прекращению страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Этот путь, ведущий к прекращению страдания, нужно пройти», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Этот путь, ведущий к прекращению страдания, был пройден», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. И до тех пор, пока мое знание и видение этих четырех Благородных истин в трех аспектах, в двенадцати отношениях, как они есть, не стали совершенно чистыми, я не провозглашал в мире с его богами, марами и брахмами, среди отшельников и браминов, среди людей с их правителями, что полностью осуществил великое и совершенное пробуждение. Но когда мои знание и видение этих четырех благородных истин в трех аспектах, в двенадцати отношениях, как они есть, стали совершенно чистыми, я провозгласил в мире с богами, марами и брахмами, среди отшельников и брахманов, среди людей с их правителями, что полностью осуществил великое и совершенное пробуждение. И во мне возникло такое знание и видение: «Мое освобождение окончательно. Это мое последнее рождение, новому рождению не бывать».

Так сказал