Кампанелла - Евгений Викторович Старшов

выставить на всех дорогах от одной границы Калабрии до другой. В Калабрии захвачено до 1600 еретиков, из них до настоящего времени казнено 88… Я не слыхал, чтобы они совершали что-нибудь плохое. Это простые, необразованные люди, владеющие только заступом и плугом и, как я сказал, проявившие себя верующими в час смерти».

Арестован фра Томмазо был именно по распоряжению папского нунция, поэтому его довольно быстро перевели из монастырского карцера в тюрьму означенного должностного лица. Кампанелла, как член ордена доминиканцев, не мог не знать его знаменитый «суммарий» – руководство к инквизиционной деятельности, утвержденное папой Павлом IV незадолго до его рождения. Его 14-я глава гласила: «Злодейство преступников (то есть еретиков. – Е. С.) так велико, что они прилагают все усилия, стараясь помешать судьям выяснить их преступления. Подвергаемые допросу, они нагло отрицают свою вину. Ввиду этого возникла необходимость найти разного рода средства, чтобы вырывать истину из их уст. Таких средств три: присяга, тюремное заключение и пытка. По существу, следовало бы верить просто сказанному, но все без исключения люди так лживы, что было постановлено требовать присяги от обвиняемого, против которого имеются улики. Под угрозой обвинения в смертном грехе он обязан открывать истину…

Если же невозможно добиться истины посредством присяги и имеются серьезные улики, а преступление велико, то необходимо прибегать к тюремному заключению, которое дает три полезных результата: 1) если обвиняемый виновен, то заключение заставляет его сознаться в преступлении; 2) лишает его возможности узнать, что сообщили свидетели, и опровергать их; 3) препятствует его бегству…

Если вышеуказанные средства не помогают, то остается последнее – пытка. На основании имеющихся свидетельств о степени виновности судьи могут налагать физические истязания, к числу которых относятся воздержания, принуждения и тому подобное, пока он не сознается. Если против брата имеются свидетельства мирян, то на их основании его нельзя осудить, но можно подвергнуть пыткам и предать допросу…

Кроме вышеуказанных оснований, по которым обвиняемого можно подвергать пыткам, имеются еще следующие: во-первых, если обвиняемый колеблется как в форме изложения, так и по существу дела, сперва признает себя виновным, а потом отрицает, или сперва отрицает, а потом сознается, или если во время допроса говорит одно, а затем прямо противоположное. Во-вторых, если имеется достаточно достоверное свидетельство вне суда. В-третьих, если имеется хотя бы один свидетель, дающий достаточно порочащие показания. В-четвертых, если имеется один свидетель, подтверждающий обвинение. В-пятых, если есть много явных свидетельств».

Уже после смерти Кампанеллы, в 1646 году, инквизитор Антонио Панормита, деловито излагал свое видение полезности пыток: «Инквизиторы вынуждены особенно часто прибегать к пыткам, так как еретические преступления относятся к числу тайных и трудно доказуемых. Кроме того, сознание в ереси приносит пользу не только государству, но и самому еретику. Поэтому пытка полезнее всех других средств, помогающих довести следствие до конца и вырвать истину у обвиняемого».

Так что перспективы у молодого ученого, попавшего в когти инквизиции, были скверные. Однако «на первый раз» ему повезло – дело обошлось заключением и допросами с угрозами. Может, просто решили попугать строптивца, может, сказалось пресловутое «разделение властей», которое еще не раз потом поможет Кампанелле спастись от, казалось бы, неминуемой смерти. Ведь его арестовал папский нунций Джерманико Маласпина (видимо, во время процесса его сменил Асторджио Сампьетро, а того – Альдобрандини), тем самым вторгшись в сферу деятельности местного провинциала Джованни Баттисты да Полистены (опосредованного преемника, с 1591 года, Пьетро-старшего Понцио, в организации убийства которого в 1589 году подозревали именно его, сменил же убитого некий Сильвестр из Альтомонте, также преследовавший Кампанеллу), хотя теоретически вполне такое право имел. Провинциал не только дерзнул не согласиться с высоким мнением нунция, но и предпринял активные действия по защите и спасению человека, который, как он справедливо полагал, мог бы составить славу ордена своей ученостью. В то же время, понимая, что для ума Кампанеллы Неаполь – не самое подходящее место, Полистена решил обратиться к тосканскому герцогу Фердинандо I Медичи, дабы тот помог «вытащить» Кампанеллу из застенка и предоставил ему место в университете одного из подвластных ему городов, Сиены или Пизы. Многочисленные друзья и почитатели фра Томмазо тоже приложили немало усилий, чтобы помочь ему (дель Туфо тоже имел связи с тосканским герцогом в области конезаводства; более того, Кампанелла бывал вместе со своим покровителем на его конезаводах и, знакомясь с процессом селекции, потом искренне удивлялся, что люди заботятся об улучшении породы лошадей и собак, а не собственной, – это найдет отражение в «Городе Солнца», трактате «Об испанской монархии»[112] и других произведениях). Другое дело, насколько все они вместе были сильны против влияния Церкви…

Но, так или иначе, пока что дело обошлось четырехмесячным заключением и допросами. На донос о «бесовщине», помогшей Кампанелле обрести знания, особо серьезного внимания обращено не было: отцы-инквизиторы были людьми все же довольно здравомыслящими (хотя именно к этому процессу относится приведенное ранее возражение Кампанеллы, что он столь много знает, «не учившись», и он больше масла сжег в светильнике при чтении, нежели отцы инквизиторы выпили за свою жизнь вина), главный упор делали на идеологическую перековку молодого философа, уличая в телезианстве его же печатным словом – трактатом «Философия, доказанная ощущениями». Заодно, разумеется, припомнили и запальчивые слова из предисловия «Клянусь Геркулесом!» – грех не особо великий, но в устах (точнее, под пером) монаха-доминиканца они выглядели, конечно, неуместно, несмотря на царивший в Италии дух возрожденной Античности. Христос ведь вообще заповедал не клясться, тем более – языческим героем-полубогом[113]…

Кстати говоря, на вопрос (или даже обвинение), верил ли Кампанелла в древних языческих божеств, мы твердо можем ответить отрицательно[114], поскольку имеется уникальное свидетельство того, как именно фра Томмазо толковал греческие мифы – оно обнаружено нами в трактате об Испанской монархии и вполне заслуживает перевода и публикации: «Кадм, решив установить монархию в Фивах, придя туда странником, первым делом убил змея, под которым имеется в виду защита и охрана Фив; затем он посеял его зубы – то есть рассеял повсюду яд желания нового и стремления получить знание учения, конкретно такой новой науки и искусства, которые он привез из своей собственной страны (Финикии. – Е. С.). Отсюда солдаты, взошедшие, как говорят, [из почвы], по своему взаимному раздору убили друг друга; оставшиеся же присоединились к Кадму, их главе и капитану, положив, таким образом, основание фиванской монархии в Беотии… Естественно, если когда-либо южные народы победят северные и заложат над ними фундамент своей монархии, видя, что они не в достаточных силах совершить это [сами], им следует прибегнуть к методу Кадма или Ясона, хотя из этих двух Ясон более мудро подошел к делу: прежде всего он