Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

в заключительной части книги. И Даша сопротивлялась приходу нового брата почти так же яростно, как и в свое время принятию Гоши: в следующей части, посвященной ему, будет и эта история.

Похоже, ей было тяжело делить семью с новыми детьми.

– С вами мы стали одной семьей, – сказала она, – а Даня уже никогда не будет мне братом. Я с ним общаться не собираюсь.

Прежний кукушонок на мгновение вновь выглянул на свет.

Я прекрасно помнила о том, как Даша бунтовала после прихода Гоши, и наивно решила, что со временем это пройдет. Через несколько месяцев, максимум полгода, ребята подружатся. Именно так было с Гошей – сначала враги, а потом лучшие друзья. Но, как обычно, я оказалась слишком наивной. История стала развиваться в совершенно другом ключе.

Даша, как и обещала, старательно избегала встреч и разговоров с Даней. Рано утром она уезжала в школу, потом шла к подруге делать уроки и возвращалась домой только к 22 часам. Раньше такие дни тоже случались, но все же не целую неделю подряд. «Я готовлюсь к ЕГЭ, – парировала дочь в ответ на мою просьбу приходить домой пораньше, чтобы мы могли хотя бы пообщаться, – вместе с подругой нам удобнее». В воскресенье Даня и Даша делили между собой обязанности по уборке. Формально правила были соблюдены. А фактически в целостности семьи – как обычно с приходом нового ребенка – начали разрастаться трещины. Старая система в очередной раз меняла свои очертания и границы через разрушение.

А в марте в стране началась пандемия COVID-19.

С 16 марта 2020 года мы всей семьей ушли на самоизоляцию. Денис стал работать из дома. У Даши начались дистанционные уроки. Даню я тоже не отпускала в колледж, хотя там официально дистанционного режима пока не ввели. Даша Маленькая перестала ходить в детский сад. Нэлла с мужем Андреем и Гоша изолировались в своих квартирах.

Моя работа в фонде ежедневного присутствия в офисе не требовала, я и так работала удаленно, приезжая в офис лишь несколько раз в неделю. Но с начала марта там шел важный процесс – стратегическая сессия, которую нельзя было прерывать. Двадцатого марта нужно было приехать на встречу руководителей – она должна была определить, как фонд будет работать дальше. Последние месяцы, откровенно говоря, все мысли вне семьи были заняты только этим. Уже семь лет, с момента учебы в Школе приемных родителей, я мечтала об изменениях системы защиты детства в стране. И надеялась после многих подготовительных работ перейти наконец к главному – деинституализации. Мне казалось, через объединение усилий многих организаций, это уже возможно. Описать процесс и апробировать его на одном конкретном районе. А после этого, когда будут учтены и отработаны ошибки, пытаться продвигать изменения в закон. На мой взгляд, продуктивным может быть только такой подход – сначала практика, глубокий анализ ее результатов и следом – законотворчество.

Во всем, что касается семейного устройства детей-сирот и поддержки замещающих семей, у фонда и многих других дружественных организаций уже была достойная практика. То, чего не было в фонде и что волновало теперь меня больше всего – работы с кровной семьей, профилактики сиротства и раннего вмешательства, – можно было решать за счет партнерства с другими профильными НКО.

Одним словом, стратегическая сессия была в моей картине мира судьбоносным моментом.

Со всеми предосторожностями – личный транспорт, маска, перчатки – я поехала в фонд. Руководителям представили новую структуру, в которой уже не было моего подразделения, зато образовалась новая внутренняя вакансия, позволявшая, на мой взгляд, воплотить в жизнь проект постепенного перехода от детских домов к семьям и их поддержке. Нам было предложено изучить новую структуру и в течение нескольких дней дать свои предложения. Так мы и сделали.

А потом вдруг все пошло кувырком.

Даша и Даня то синхронно, то попеременно жаловались на свое состояние – дома им было плохо и скучно. Им нужен был свежий воздух, общение и друзья. Изоляция с подростками, один из которых находился в острой адаптации, а другой протестовал против нового члена семьи, оказалась отнюдь не сахаром. Приходилось по многу раз объяснять, что это не шутки, что коронавирус набирает обороты с каждым днем. Очень скоро настанет момент, когда больницы будут переполнены и на всех пациентов не хватит врачей. Здесь уже стоит вопрос безопасности каждого члена семьи.

– А мои одноклассники ходят по магазинам!

– А у нас колледж даже не отменил занятия!

– Хочу к друзьям!

– Мне дома плохо!

Все пошло по новому кругу. Так уже было не раз. Мы проходили через эти сложности «Не хочу» и «Не буду» как под копирку. Адаптация накинулась на каждого в семье. Мы бы, конечно, справились с ней – уже было достаточно опыта и спокойствия, – но вдруг одна за другой посыпались новые проблемы.

Любое изменение состава семьи это всегда серьезный стресс для семейной системы в целом. Знание о том, что адаптация это временное явление и она обязательно пройдет, обычно помогает выстоять и добавляет родителям ресурса.

Двадцать второго марта Денис поехал по острой боли в больницу и был госпитализирован с подозрением на тромбоз. Мы не понимали, будет экстренная операция или нет, есть угроза жизни или все обойдется. Находились в предельном напряжении и нервозности, пока не были сделаны все исследования и анализы.

А двадцать шестого марта председатель правления фонда поблагодарила за мое предложение и доверие, но сообщила, что не видит меня в новой структуре. Наш общий путь в рамках одной организации подошел к концу. Клуб приемных семей. Поддержка родителей. Устройство подростков в семьи. Просвещение общества. Годы работы. Шесть месяцев тщательной подготовки. Эта новость стала полной неожиданностью – из меня в тот миг словно выпустили весь воздух. Надежды рухнули в один миг.

Сказать, что это был удар, ничего не сказать.

На фоне внезапной болезни Дениса и острой адаптации в семье новость об уходе из фонда стала для меня последней каплей. Не помню, как доехала за рулем до дома.

Выдержки хватило только на то, чтобы попросить старших детей присмотреть за младшей и закрыться в кабинете. По плану в тот вечер было участие в вебинаре – хорошо, что не в качестве спикера, – я смотрела в монитор и беззвучно лила слезы. Не хотела, чтобы это видели дети. Не могла в тот момент ничего им объяснить: боялась скатиться в истерику.

А через некоторое время до меня начали доноситься всхлипы – уже громкие, из комнаты по соседству. Из спальни Даши Большой.

– Я не могу больше так, – мой восемнадцатилетний ребенок плакала навзрыд.

Я отперла свою дверь и подошла к ней. Села рядом.

– Даша, что случилось?

– Мое мнение в этом доме никого не интересует?!

– Даша, это не так, – я тяжело вздохнула.

– Тогда отпусти меня с ночевкой к Нэлле! Почему никуда нельзя?

– Даша, у всех карантин. Мы это обсуждали.

– Никого не волнуют мои чувства! – Дашу накрыла истерика. – Машковых интересует только то, что чувствуют они! Даша Маленькая важна, ты, мама, важна. А я нет!

– Даша, ну откуда такие мысли?

– Папа мне сказал, что тебе плохо! Чтобы мы тебя сегодня не трогали! А мне не плохо?! Мне хуже всех!

Ее слова больно резанули по сердцу: Денис, которому я позвонила по дороге домой и все рассказала, выбрал странный способ меня поддержать.

– Понятно…

– Я хочу уе-е-е-е-ехать, – плакала она, – меня все здесь бесит! Я не хотела вашего Даню.

Через пару часов приехала моя старшая дочь: девочки успели связаться с Денисом по телефону, и он разрешил им вместе поехать к Нэлле домой. Даша стала собираться на ночевку к сестре.

В тот вечер у меня было острое чувство, что это не Дашино, а мое мнение в доме больше никого не интересует. Впрочем, не интересует нигде. Я снова повсюду пустое место. Нэлла с Дашей, как в старые добрые времена, вместе манипулируют Денисом. Он из-за своей болезни, из желания отделаться от проблем им это позволяет.

Конечно, я не встала на пороге со словами: «Не пущу, Даша останется дома!!!» В этом не было никакого смысла. Хотя это было единственным, чего мне на самом деле хотелось – так сильно, что сводило зубы.

Вместо этого я просто сказала Нэлле и Даше Большой, что у меня неприятности на работе.