Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

чужие, которые нравились, не поэтов, просто любителей, – переписывал там что-то по-своему, коверкал слова, чтобы текст стал похожим на его собственный, и отправлял. А я, ни о чем не подозревая, делала сизифов труд.

А в один прекрасный день после недель переписки я вдруг услышала, как Даша Большая с кем-то ругается по телефону:

– Гынжу, ты дурак?! Я никуда не поеду, это другой конец Москвы.

Что говорил собеседник, я не слышала, но напряглась: тогда еще боялась отпускать Дашу куда-то одну.

– Тебе надо, ты и приезжай! – крикнула Даша в ярости и повесила трубку.

– Что случилось? – спросила я.

– Гоша этот, – она не на шутку злилась, – дал мне вчера толстовку свою потаскать, а сегодня она ему срочно понадобилась! Ну не больной?!

– Толстовка его?

– Да!

– Имеет право, – заметила я, пытаясь сообразить, откуда у Гоши так много модной подростковой одежды, которую он раздает налево-направо, – это его вещь. Что вы решили?

– Не знаю!

– Он собирается приехать к тебе за толстовкой? Если нужно, я могу написать ему наш адрес и как добраться.

– Делай что хочешь!

Тогда я еще не знала, что Гоша поставил себе цель сблизиться с нашей семьей, а Даша уже ощущала надвигающуюся опасность – словно кто-то покушался на ее личное пространство. Недовольство ребенка казалось мне протестом против детского дома, нежеланием, чтобы его атмосфера просачивалась в дом вместе с ее товарищами по несчастью. Но только отчасти это было правдой. На деле Даша Большая первой почувствовала, что Гоша хочет попасть к нам в семью. Возможно, еще до того, как он сам это осознал.

Подростки-сироты редко признаются, что им нужна семья. Но в то же время самый большой подсознательный страх ребенка – остаться одному. Поэтому даже самые старшие, даже семнадцатилетние, ищут опоры. И только от нас, взрослых, зависит, где и какие отношения они в итоге найдут.

Глава 2

Знакомство

Через пару часов после того, как я скинула Гоше адрес и заказала для него пропуск, раздался звонок в дверь. На пороге стоял ошарашенный молодой человек с вытаращенными от изумления глазами. Оставалось только догадываться, что на него так повлияло – закрытый поселок, таунхаусы, дорогие автомобили под навесами или все это вместе.

– Здравствуйте, – сказал он робко.

А я и не думала после первой встречи, что его можно чем-то смутить.

– Привет, Гоша.

Он долго мялся у порога. Я поняла – стесняется.

– Проходите! – пригласила и ушла в кухню ставить чайник, оставив его в прихожей одного.

Помню, он минут десять возился в коридоре со своими кроссовками. Потом все-таки решился снять обувь и войти в гостиную. Мысленно я поблагодарила судьбу за то, что Дениса в этот момент не было дома. Чувствительный к запахам – по просьбе мужа я даже парфюмом пользуюсь крайне редко, – он раздражается от любого «аромата», который выбивается из его представлений о свежести и чистоте. То, что вошло вместе с Гошей, явно было именно из той категории.

Гоша долго осматривался, словно изучал обстановку и заодно «прикидывал» ее стоимость. Мне стало любопытно, и я незаметно наблюдала за ним из кухни. На лице большого мальчика застыл восторг пятилетнего ребенка. И это было трогательно. Если честно, мне была приятна его реакция: ремонт в доме мы с Денисом делали сами, дизайнеров не нанимали, а материалы для отделки и мебель выбирали самостоятельно. Обстановка получилась скромной, но при этом довольно приятной.

– Вы знаете, Даши сейчас нет дома, – я вышла наконец из укрытия, – они с Пупсиком ушли гулять.

– О-о-о, – протянул он неопределенно, – а кто это Пупсик?

– Наша младшая дочь, тоже Даша. Она удочеренная, – объяснила я.

– Это она с вами на обложке книги?! – оживился он.

– Да, она, – я улыбнулась.

– Прико-о-ольно!

Гоша тоже улыбался во весь рот, открыто и искренне. С каждой минутой этот мальчик нравился мне все больше: у него были такие живые удивленные глаза, словно он их только-только открыл и впервые смотрел на мир.

– Ах да, – я чуть не забыла, – Даша оставила для вас толстовку. Лучше сразу положите к себе в рюкзак.

Он послушно забрал вещь со спинки стула. По равнодушному взгляду и движению я поняла, что никакой острой надобности в толстовке у Гоши не было. Тяжело вздохнув, он собрался уходить.

– Гоша, оставайтесь с нами обедать!

– Нет-нет, спасибо! – Он смущенно отказался, но в глазах его читался голодный блеск.

– Не надо стесняться, у нас все свои.

Он еще отнекивался некоторое время, скорее для виду, а потом охотно кивнул.

– Спасибо! Только можете, пожалуйста, говорить мне «ты»?

Девочки вернулись с прогулки, мы начали накрывать на стол. Даша Большая делала вид, что Гошу не замечает. Кроме короткого «привет» он не удостоился больше ни единого слова. Маленькая тоже косилась на него с недоверием. Правда, только в самом начале. Постепенно ее взгляд потеплел, потом стал заинтересованным. Гоша бросал на Дашу ответные любопытные взгляды. Было такое ощущение, что он впервые в жизни видит полуторагодовалого малыша. Возможно, так оно и было. В детский дом дети попадают только с трех лет. А в их учреждении к тому же младшие ребята жили в отдельном здании – дошкольном отделении. Получается, Гоша не имел возможности общаться с дошкольниками.

– Гоша, ты на второе мясо будешь или рыбу? – спросила я после того, как большой ребенок с видимым наслаждением доел лапшу.

– Не знаю, – в его глазах читалась растерянность.

– Решай, – я ободряюще улыбнулась, – что ты больше любишь?

– Меня никогда не спрашивали о таком… – он смущался все больше, – что дадите, то и буду.

– Тогда предлагаю мясо, – мне стало больно оттого, что без пяти минут взрослый человек не может сделать такой элементарный выбор.

По выражению его лица было видно, что, если я стану настаивать на том, чтобы он решил эту простейшую задачу сам, мальчик просто замкнется в себе. Я просто выбрала для него мясо, помня о Дашиной ненависти к рыбе, и сменила тему:

– Ты не против тоже говорить мне «ты»?

– Нет, – хоть на этот вопрос он смог дать четкий ответ.

Но все равно в тот день еще продолжал мне упорно «выкать».

А в конце обеда произошло невероятное – Даша Маленькая совсем осмелела, залезла к Гоше на колени и стала кормить его хлебом с руки. Вот чего я никак не ожидала от нее! Обычно Пупсик присматривалась к новым людям по нескольку дней и только потом подпускала поближе. А тут моментально признала в Гоше «своего». Это было так трогательно: они оба заливисто хохотали, когда Гоша осторожно прихватывал губами не только хлеб, но и крошечные пальчики. Откуда в нем столько нежности? Такое трепетное отношение к маленьким детям?

Даша Большая косилась на эту парочку с раздражением, а потом и вовсе, буркнув «спасибо», вышла из-за стола. Следом за ней я отправилась укладывать Дашу Маленькую спать, с трудом оторвав ее от нового друга.

А потом мы долго сидели с Гошей за столом и разговаривали. Я не ошиблась при первой встрече, Гоша оказался невероятно открытым. И я наконец нашла человека, который мог рассказать мне гораздо больше, чем Даша. Мне было по-настоящему важно понять, как ребенок может выжить один, без семьи, и не сломаться при этом. Перед моими глазами в лице Нэллы был яркий пример того, как вредили маленькому человеку даже короткие разлуки с мамой, как негативно сказывались невольные ошибки воспитания и непонимания родителей.

А что делать ребенку, если он никогда не знал ни матери, ни отца? Это же абсолютная катастрофа, страшный разлом личности.

Гоша обо всем рассказал как есть. О том, что в детстве он даже не представлял, что у каждого ребенка есть родители. Только в двенадцать лет узнал из документов о том, кто его родил. Отец погиб за три месяца до его появления на свет. Мать оставила младенца в роддоме – «бросила на плечи государства», как он говорил. Гоша оказался третьим сыном в семье.

Третьим лишним.

Даже мне, постороннему человеку, было больно слышать такие слова. Но сам Гоша держался стойко, ничем не выдавал своих