Быть - Кельта

воевать, но и пировать. И пиром, и миром, и боем братство укреплять. А на утро повторить потеху, чтобы языками не болтали, ведь слышал же, как его полвечера ругали на чём свет стоит за самодурство.

Сон не шел. Огонёк, по воле волхва кружащий в затейливом танце, то угасал, то вновь разгорался, вслед за мыслями и княжича. А за окном небо понемногу затягивало тучами.

Утром рассвет потерялся в липкой мороси. Просыпаться не хотелось, ещё меньше желания было выходить на улицу. Но Горан снова поднял всю дружину и выгнал во двор. Тут уже сжалился немного не столько над людьми, сколько над войлоками-простёжками и сервями со скорами. Жалко коль хорошие вещи попортятся. Так что вместо рубки всех против всех, он отправил бегом по десять вёдер воды натаскать и в хоромы, и на женский двор, и к баням, и успеть до заступа на посты, и чтобы поспешили, а то дозорным уже смениться охота.

Старшая дружина поворчала, но воины поспешили выполнять назначенное. А Горан, рассматривая удаляющиеся спины, подумал, что не плохо было бы и младшую дружину так же перетряхнуть. Засиделись все, и он среди них. Но это позже, сейчас надо дождаться возвращение ворчащих воинов.

Княжич постоял немного в опустевшем дворе, бездумно глядя на размытые дождём очертания дома и хозяйственных клетей, и пошел следом. Надо же было проследить, и пусть видят, что он не в гридницу отсиживаться ушел, а со всеми мокнет. Да и было на что полюбоваться!

Воеводы, которые что накануне, что теперь держались в стороне — им Горан сам кивнул не вмешиваться. Они тихо обсуждали тренировку и то одобрительно кивали, то с сожалением качали головами, но больше всё же одобряли решения воинов. Княжич тоже улыбнулся. Княжий люд и гридни разобрали вёдра и вместо того, чтобы беспорядочно метаться от реки до женского двора, от колодца до хором, споря о нехватке тех самых вёдер на всех, они поделились по силе и старшинству. Кто послабже зачерпывал воду с мостков на реке и передавал полное ведро тому, кто посильнее, брал то, что принесли и снова зачерпывал. А уж два десятка бегали от берега до бань, неся по два ведра сразу. И возле колодцев тоже не стали устраивать толпу — самый высокий качал журавля, поднимая воду на поверхность, самый ловкий ловил верёвку с полным ведром и переливал из него воду в другое, которое уже кто посильнее нёс к хоромам или на женский двор.

Любо-дорого посмотреть — работа дружная, слаженная. Кто устал — сменяется, кому не хватило вёдер или дела ждал чуть поодаль и подменял вернувшихся с круга, чтобы отдохнули. И если кто и ворчал, так больше на княжича, вздумавшего самодурить. А сам княжич кивнул воеводам на дружинных и улыбнулся, одобряя.

После, когда все заступили на назначенные дела, Горан позвал с собой княжников и вместе с ними и в почётном сопровождении двумя гриднями всё же отправился к купчему люду. В этот раз не отвлекаясь и не забредая куда ни попадя они всё же дошли до дома Безусова и без приглашения прошли в горницу. У торговца они просидели не один час, решая по чём и сколько заказать, у кого из кузнецов… Гридни, не первый раз ходившие за княжичами, и за Гораном в их числе, остались в сенях, где и коротали время, мешая девушкам в их делах, заигрывая и радуясь их смущению. А вот княжники вошли вместе с княжичем и оказались втянуты в спор, не зря же пересчитывали всё в кладовой. Это значит они слушали нескончаемое сравнение цен на железо и кожи во всех ближних городах, где закупить и кому заказать работу, во сколько обойдётся привезти товар если самим обоз снаряжать и во сколько если с попутным купцом человека отправить, да потянет ли дружинная казна…

Горан остался не доволен результатом, хоть и сошелся в конце концов с Безусым во мнении, и шел обратно хмурый как то небо, что с утра затянуло невзрачными тучами. Он переобулся в сенях и прошел к себе в камору, где с досадой хлопнул на стол полтора десятка листов, сложенных стопочкой. За ним следом вошли оба княжника.

— Ну и скука! — Радим облокотился о косяк возле двери. — Зачем так торговаться-то было. Приказал бы и пошли чем поинтересней заниматься!

Старший из братьев — скорчил страшную рожу младшему, но тот не заметил. На что Камил закатил глаза и встал возле стола, бегло осматривая разложенные бумаги, но в них не было ничего примечательного.

— Скучно? Хм, — Горан не стал ругаться, он помнил себя в свои девятнадцать лет. — Зато если не вникать будет весело, когда жалованные за службу гривны выдавать надо будет, а казны не хватит. Или ещё скучнее недостаток у княжа со старейшинами просить или свои вкладывать, если хватит. Или ещё одна скука да печаль, когда кольчуга от одного удара по колечку рассыплется или куяк через неделю на лоскуты расползётся. Тогда не до скуки будет, и не до чести, — княжич вздохнул и прикрыл на миг глаза. — Да что уж там, садитесь.

— Опять снаряжение? — спросил Камил, а Радим просто молча подтащил табурет.

— Нет, обед, а заодно послушаю, что вы с утренних тренировок поняли, — княжич собрал разложенные листы и прибрал их в одну из шкатулок.

— Да что это вспоминать, — помрачнел Радим. Ему накануне хорошо досталось, до сих пор руку берёг. — Умения выстоять не хватило.

— Умения ли? — уточнил Горан. — Такого же умения, что и отрокам из старшинного дома?

— А что отроки⁈ — сразу встрепенулся младший княжник. — Малы ещё, но схватывают умения что ласточки мошкару!

— Только они отбиться от таких же отроков не смогли, посрамили их там. А почему? — Горан смотрел в глаза Радиму, но видел, что юноша не понимал. — Ладно, завтра в старшинный дом кое-кого из княжего люда отправлю, и вы с ним идите. И думайте.

Им как раз принесли горшок с кашей и три ложки, и горячий душистый чай в трёх больших кружках. На время в каморе повисла тишина, а когда все наелись, княжич встал и скомандовал:

— Пошли.

— Куда? — на два голоса возмутились княжники.

— К вашему деду, — Горан покачал головой, ему вдруг пришла мысль, что их не присматривать за ним прислали, а в обучение.

Княжники поспешили встать, похватали посуду