Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман

Последствия этого переселения для экономики были катастрофическими, поскольку эрозия сельскохозяйственной базы привела к резкому сокращению торговли в городах и, как следствие, к снижению доходов, необходимых для обеспечения обороны этих городов. Возможно, нехватка рабочей силы и имела место, но без достаточного капитала или кредитов для коммерческого сектора, шансов найти постоянную работу было мало. Например, в ходе кампании 1325–1326 годов анжуйцы последовательно осаждали Мадзару, Салеми, Марсалу, Шакку, Кальтабеллотту, Корлеоне, Каттолику, Агридженто, Ликату, Наро, Терранову, Кальтаджироне, Шикли, Модику, Сиракузы, Ното, Буккери, Ферлу, Палаццоло, Аволу, Рагузу, Августу, Лентини и Катанию, громя деревни и фермы, сжигая посевы, разрушая акведуки и вырубая виноградники. Ущерб невозможно подсчитать, однако коммерческие контракты, заключенные на несколько лет позже, пестрят пунктами, оговаривающими степень ответственности отдельных лиц за невыполнение обязанностей по поставкам товаров или услуг "по причине войны"[155]. Сам Палермо, который в первую очередь являлся целью этой кампании, был вынужден тратить огромные суммы денег на ремонт городских стен и других укреплений, разрушенных анжуйцами, на закупку провизии на случай чрезвычайных обстоятельств и наем ряда частных армий (comitive), появившихся к тому времени, хотя коммуна была почти неплатежеспособна[156]. Но проблемы в Палермо были очевидны еще до начала вторжения. Например, в первом нотариальном реестре Салерно ди Пеллегрино, который охватывает внешнюю торговлю в этом городе за период с сентября 1323 по август 1324 года, записано пятьдесят восемь сделок (около 40% всего реестра), в которых товары были куплены в кредит, или были предоставлены займы, но не было отмечено их погашение (долги, которые были погашены, тщательно задокументированы как таковые). Эти неплатежи, если они были, представляют собой общую сумму более 1.200.00.00[157].

Не менее велики были издержки в виде социальной напряженности и бунтов толпы, поскольку бедность и разочарование толкали все большее число людей к ксенофобскому поиску козлов отпущения, на которых они могли бы выместить свой гнев. Горные бароны выступили против каталонцев, которые, по их мнению, были жадными предателями доверия, оказанного им Сицилией. "Смерть каталонцам!" — гласил их клич, который можно было слышать с 1321 года и далее[158]. В городах, однако, жертвами, как правило, становились иностранные купцы, особенно из Генуи (скорее из-за их растущего присутствия, чем из-за особенностей их происхождения). Нападавшие толпы, судя по всему, неоднозначно относились к гвельфским или гибеллинским пристрастиям своих жертв, а иностранные купцы в целом рассматривались как привилегированные хищники, и порой во взрывоопасной атмосфере иностранцы даже нападали на иностранцев[159].

В общем, международная обстановка, возможно, и не стала причиной удручающего падения Сицилии, но она, безусловно, усугубила это падение, и она же обеспечила необходимый фон или контекст для анализа внутренней политики и событий. Что бы ни хотели сделать центральные и местные власти в плане внутреннего развития, реальных возможностей у них было немного, и они постоянно сужались перед лицом международных проблем, требовавших немедленного и неотложного внимания. После заключения мира в Кальтабеллотте бароны проявили готовность сотрудничать с новым правительством и мирно отказались от земель, захваченных ими во время первой фазы Войны Сицилийской вечерни, хотя у правительства было мало сил, чтобы заставить их подчиниться. Однако подрыв экономической базы подтолкнул их к неповиновению, которое принимало разные формы: они либо переселялись в города и нарушали там мирное течение жизни, либо уединялись в горных районах и становились независимыми мелкими князьками, либо открыто порывали с правительством и брались за оружие.

Когда начался упадок, королевство заключало союз за союзом, переходило от кризиса к кризису, но ничто не могло освободить его от постоянно сжимающейся сети, в которую оно попало. В какой-то момент стало ясно, что мира с Неаполем, пока анжуйцы хотят вести войну, а папство готово поддерживать их усилия, быть не может, разве что в случае решающей победы, а возможность такой победы представлялась дважды — в лице Генриха VII и Людвига Баварского. Надежды сицилийцев были совершенно несбыточными, но рассматривая совокупность событий, которые приводили к очередному тупику, мы можем оценить весь масштаб ужасающих проблем, с которыми они столкнулись.

Глава 3.

Мир городов

Города на побережье Сицилии были республиками-коммунами (universitates или urbes). Несколько внутренних городов (таких как Полицци, Кастроджованни, Наро и Пьяцца), также управлялись выборными судьями и более мелкими муниципальными чиновниками, но они не имели такой разносторонней экономики и пестрого этнического состава, чем приморские поселения. Кроме того, супруга Федериго Элеонора владела обширным независимым апанажем, известным как кабинет королевы (camera regina), находившимся в Валь-ди-Ното, которым она управляла с помощью собственного корпуса чиновников. Его наиболее важным компонентом был город Сиракузы, но он также включал Франкавиллу, Лентини, Минео и Виццини. Численность населения этого апанажа в 1320–1330-х годах быстро росла и стала излюбленным местом переселения мигрантов из Валь-ди-Мазара, благодаря некоторым налоговым льготам, но прежде всего из-за относительного отсутствия там влияния баронов. В начале царствования Федериго более 50% всего населения Сицилии проживало в пределах шестнадцати километров (десяти миль) от береговой линии, причем доля горожан увеличивалась пропорционально уменьшению общей численности населения. Таким образом, если рассматривать королевский домен в самом широком смысле (то есть как все территории, находящиеся под королевским контролем, независимо от того, был ли это король или королева), то вполне вероятно, что с 1325 года до ⅔ всех сицилийцев проживали на территории подвластной короне и платили налоги в королевский фиск.

Очевидно, что управление столь обширными владениями занимало большую часть внимания короля. С момента вступления на престол Федериго, чтобы обеспечить процветание городов, регулировал муниципальные выборы, гарантировал местные привилегии, организовывал защиту портов, рассматривал судебные апелляции и реформировал систему тарифов. Хотя он и любил утверждать обратное, своим троном он был обязан поддержке, которую ему оказывали крупные муниципалитеты. Без поддержки городов он в 1296 году не получил бы корону и прекрасно осознавал, что лишившись этой поддержки не сможет усидеть на троне. Поэтому всегда существовало определенное противоречие между тем, что говорил Федериго в отношении городов, и тем, что он делал. Города, как важнейшие столпы экономики, прекрасно понимали свою значимость для короля и не стеснялись напоминать ему об этом и добиваться новых привилегий или помощи. Почти после каждого нападения анжуйцев или генуэзцев, вспышки эпидемии или конфликта с баронами город или города обращались к своему сюзерену за той или иной формой компенсации за понесенные убытки. Их прошения часто вызывали королевский гнев, поскольку неизбежно касались местных нужд и пожеланий, что мешало Федериго осуществить более масштабную цель — укрепление единства всего королевства. Переход от прославленного героя войны к администратору по снабжению оказался для него болезненным и вполне мог бы довести его до отчаяния, если бы не принятие им евангелическо-реформаторской идеи, которая придавала его действиям столь сильное ощущение божественной цели.

Федериго эволюционировал в своей роли короля. В первые годы, от коронации до заключения мира в Кальтабеллотте, он проявлял дерзость молодого