Закат и упадок средневековой Сицилии: политика, религия и экономика в царствование Федериго III, 1296–1337 гг. - Клиффорд Бэкман

этими крепостями[128]. Маловероятно, что Роберт внезапно воспринял калабрийские крепости как угрозу безопасности своему королевству, ведь в конце концов, с 1302 года они мирно управлялись сицилийским канцлером Винчигуэрра да Палицци. Однако с тех пор стратегическое положение Неаполя изменилось. В 1308 году Генрих VII вступив на трон в Германии, устремил свой взор на Италию, где Роберт был спешно назначен главой партии гвельфов. В том же году Каталонская компания, только что разграбившая Фракию и Македонию, явно продвигалась к центру Греции, где она угрожала захватить единственное оставшееся владение Анжуйской империи на Востоке. А сицилийцы, жаждущие воспользоваться успехами Каталонской компании, готовились начать свой самопровозглашенный крестовый поход в Левант.

Ни одна из сторон не хотела возобновления войны, но, поскольку времени на выработку приемлемого долгосрочного соглашения было слишком мало, было заключено временное перемирие. Анжуйцы согласились предоставить Сицилии тунисскую дань и отменить вторжение, которое они планировали совместно с Генуей, а Сицилия в ответ отменила свой крестовый поход и передала калабрийские замки Бернату де Сарриа (адмиралу Арагонской короны), который должен был удерживать их до заключения мирного договора[129]. Этот компромисс сохранял шаткий мир в течение следующих четырех лет. Но захват каталонцами Афинского герцогства в 1311 году и назначение сицилийского герцога и генерального викария в то самое время, когда Генрих VII короновался в Риме как император, намереваясь взять под контроль весь полуостров, спровоцировало анжуйцев на активные действия. Они чувствовали себя буквально осажденными со всех сторон, и не без оснований. Теперь, когда Сицилия явно становилась сильнее (или, по крайней мере, наглее), Греция недавно пала, а враждебный император находился уже в Риме и с каждым днем набирал поддержку, анжуйцы были вынуждены перейти в наступление. Этим объясняется переход Неаполя к войне, а также неожиданный союз Сицилии с Генрихом VII. В 1312 году сицилийцам казалось вполне возможным раз и навсегда избавиться от анжуйской угрозы. Они были уверены в своих силах, ведь в конце концов, за годы, прошедшие после мира в Кальтабеллотте, им удалось восстановить стабильность в своем королевстве, возродить пошатнувшиеся церковные институты и способствовать страстному духовному возрождению, укрепить внешнюю и внутреннюю торговлю и завоевать значительную часть Греции. Хайме, только что завершивший переговоры с флорентийцами о субсидиях, казалось, вновь собирался начать завоевание Сардинии, а новоиспеченный император предложил сицилийцам, в обмен на помощь, избавить их от анжуйцев. Федериго, по сути, был назначен "адмиралом Священной Римской империи", хотя в итоге этот титул не принес ему никакой пользы. Сицилии оставалось только заключить союз со смелым, харизматичным, способным Генрихом, и результатом стало бы не только восстановление Империи (необходимое условие для очищения христианского мира, в котором Федериго, предположительно, отводилась решающая роль), но и неоспоримое господство Арагонского дома в Средиземноморье[130].

Как оказалось, этот оппортунистический союз (какие бы разумные аргументы ни приводились в его пользу в 1312 году) предрешил политическую судьбу самого Федериго. Из-за обещания Сицилии поддержать гибеллинов по всей Италии (обещание, которое она выполнила, отправив в течение следующих двадцати пяти лет многие десятки тысяч золотых унций в виде кораблей, оружия, снаряжения, продовольствия и воинов) позиция Неаполя стала не только более решительной, но и более активной[131]. Роберт больше не видел причин ждать, пока остров перейдет под контроль Анжуйской династии после смерти Федериго, и как только его собственные ресурсы позволили это сделать, начал по сути непрерывную военную кампанию против сицилийцев. Неожиданная смерть Генриха VII положила конец имперской угрозе и оставила сицилийцев беззащитными. Кампания 1313–1314 годов (по поводу которой, согласно хроники Специале, Роберт обратился к прорицателю) стала первым шагом. После этого, за одним исключением, не проходило и трех лет без нового вторжения на остров, что вынуждало сицилийцев выделять все большую часть своих доходов на непосредственную оборону, притом выполняя свои обязательства по поддержке североитальянских гибеллинов, Афинского герцогства и сардинской кампании, которая то и дело откладывалась. Сицилия была обременена дорогостоящими обязательствами, которые она не могла себе позволить, а чувство рыцарской чести и еще большая глупость заставили королевский двор почти разориться, чтобы выполнить эти обязательства. К сожалению, заключение союза с Империей совпало с трехлетней засухой. Это была одна из самых сильных засух за последние сто с лишним лет, и ее последствия были весьма ощутимы. Резервные запасы зерна поначалу облегчили положение, но когда неурожай случился и на второй год, а затем и на третий, большая часть населения, особенно на западе острова, оказалась в состоянии голода. Поиск пищи, в сочетании с трудностями получения капитала для реинвестирования в посевную следующего сезона, ускорил оставление земли и миграцию в прибрежные города. В краткосрочной перспективе этот приток рабочей силы снизил заработную плату в городах, но внезапное появление такого количества новых ртов, которые нужно было кормить, до предела напрягло ресурсы именно в то время, когда из-за нехватки зерна королевские и муниципальные доходы резко сократились. Этот поворот судьбы был в равной степени результатом как простого невезения, так и заблуждений евангелического идеализма, но его последствия оказались необратимыми. Договор с Генрихом стал точкой невозврата в стратегическом плане. Втянувшись в конфликт гвельфов и гибеллинов, королевство уже не могло из него выбраться, к тому же изменился и характер угрозы со стороны папства и анжуйцев. Но попытаться, похоже, стоило. Федериго и его советники (а также Парламент, контролировавший внешнюю политику) поставили все на эту заманчивую возможность, и неожиданная смерть Генриха оставила их беззащитными с сильно перенапряженными ресурсами именно в тот момент, когда их экономика стала скатываться на дно.

Тем не менее, они изо всех сил старались выполнить свои обещания вплоть до смерти Федериго, и важно отметить, что в период с 1313 по 1337 год ни разу не зафиксировано народного возмущения. Более того, по мере ухудшения ситуации, во второй половине царствования Федериго, союз с Империей приобрел даже популярность, как будто это была последняя и самая отчаянная надежда королевства. Контингент из "по меньшей мере тридцати галер, хорошо вооруженных и за наш счет" для не менее чем трехлетней службы был передан разношерстной Гибеллинской лиге, организованной в 1318 году.[132] Королевский маршал Джерардо Спинола и адмирал Раффаэло Дориа в 1323 году за свой счет снова отправились на север, чтобы помочь гибеллинам деньгами, продовольствием и припасами, когда правительство не смогло прислать помощь из-за "большого количества вооруженных галер Роберта в морях" вокруг Сицилии.[133] Временами порты закрывались для экспорта зерна, чтобы обеспечить население достаточным количеством продовольствия, а излишки немедленно конфисковывались для отправки в армию гибеллинов, базировавшуюся в Савоне[134]. Но к этому моменту расходы по этим обязательствам стали непосильными. Защита собственного королевства, поддержка Афинского герцогства, помощь гибеллинам и сардинской кампании, все это одновременно ложилось непосильным бременем на быстро слабеющую экономику. Только жалованье флоту,