Музей языков. Конрад Гесснер и книги-полиглоты XVI в. - Михаил Львович Сергеев

class="p1">Говоря об изменчивости и вариативности, которые свойственны языкам, Гесснер затрагивает вопрос о причинах их «порчи» и «смешения». Как отметил М. Петерс, языковые изменения в «Митридате» преимущественно сводятся к лексическим заимствованиям (Peters 1987, 1490). Иноязычная лексика проникает в язык в результате торгового обмена и культурного влияния (Гесснер ссылается на классический пример – греческие заимствования в латыни), также в результате миграций или завоевания территорий одних народов другими народами: наиболее очевидным примером служил захват варварами областей Римской империи, за которым последовала «порча» латинского языка (Mithridates 1555, 2b-3a). В каждом из пунктов Гесснер мог опираться на изложение этих вопросов у Т. Библиандера[318]. Поскольку важнейшими факторами развития языков признавались события политической и культурной истории, миграция и географическое распространение носителей языка, неудивительно, что всем этим обстоятельствам уделено значительное внимание во всех более-менее подробных главах «Митридата»; другой причиной обилия в них исторической и этнографической информации была синкретичность подачи сведений в источниках Гесснера.

Упоминание о «порче» языка в результате контакта его носителей с варварскими народами потребовало от автора коснуться проблемы «варварских языков»[319]. К ним Гесснер относил все языки, кроме древнегреческого, латыни и древнееврейского (Mithridates 1555, 3a/b) – в отличие от новогреческого, романских языков и языка поздних иудеев. Происхождение и значение термина «варвар» рассматриваются в главе о карийском языке, поэтому в предисловии Гесснер дает ссылку на нее (Mithridates 1555, 13b-14a) и более подробно говорит только о возможностях этимологии применительно к лексике «варварских» языков. Он отмечает, что «первые и общие наречия, даже если они варварские, черпают имена в самой природе вещей»[320]; более того, уже Платон искал происхождение некоторых греческих слов у варваров (Mithridates 1555, 3b) – речь идет, разумеется, об известных примерах из «Кратила». Затем сообщается о словах, образованных с помощью звукоподражания, и словах, передающих «внутреннюю силу или природу, присущую вещам»[321]. Смысл этого пассажа, надо полагать, состоял в том, чтобы релятивизировать значение древнееврейского, а также греческого и латыни (древних и авторитетных языков) для этимологизирования. Действительно, общепринятые представления о происхождении всех языков из древнееврейского (в результате чего «не существует такого языка, в котором бы не было слов, произведенных из древнееврейского, но испорченных»[322]), а также об исключительной древности трех «священных языков», казалось бы, должны сводить поиск этимонов к угадыванию прообразов любых слов в древнееврейском или классических языках. Но если предположить, вслед за автором «Митридата», что в каждом языке или группе языков[323] имеется множество слов, образованных в нем самом и передающих звуковое сходство или некий смысл, содержащийся в самих вещах, то вернакулярная лексика приобретает самостоятельную историю и известную древность.

Завершают предисловие два небольших раздела – о «языке богов» и «языке животных». Несмотря на то что оба этих вопроса вызывали большой интерес на протяжении многих веков, Гесснер ограничился в первом случае сообщением Платона о языке сновидений, оракулов и одержимых демонами[324], а во втором – несколькими примерами коммуникации в животном мире, собранными Климентом Александрийским. Особенно удивительно то, что Гесснер не упоминает взглядов Аристотеля, которому принадлежит наиболее обстоятельное и систематичное (среди античных авторов) исследование способностей животных к общению, мышлению и речи, а также биологической природы языка (см. Hellmann 2015, 1237–1241). Разумеется, Гесснеру хорошо были известны соответствующие места в «Historia animalium» и «De anima», но, поскольку эта тема не была связана с основным содержанием справочника – многообразием человеческих языков, – он, вероятно, предпочел не включать в предисловие непропорционально обширное отступление.

Сведениями, сообщенными в предисловии, исчерпывается теоретическое описание языкового многообразия, его причин и проявлений, соответствующее вынесенному на титульный лист подзаголовку «De differentiis linguarum», то есть «О различиях языков» (он повторяется и в первых строках предисловия[325]). Подзаголовок должен был отсылать к рассмотренному выше сочинению Т. Библиандера «De ratione communi omnium linguarum et literarum commentarius», подчеркивая, что в работе Гесснера многообразие языков рассматривается в ином аспекте (ср. Colombat, Peters 2009, 21). Содержание основной, словарной части «Митридата» точнее формулирует предпосланное ей отдельное заглавие[326]: «De linguis diversis singillatim ordine literarum» («О различных языках по отдельности, в алфавитном порядке») (Mithridates 1555, 4b). Уточнение «singillatim» («по отдельности») здесь противопоставлено «in genere» («в общем»), которое характеризует содержание вступительной части (Mithridates 1555, 1a). Определение «diversus» повторяется в эпилоге: «Haec hactenus de diversis linguis, quantum hoc tempore praestare potui» («Вот все, что я смог сообщить на сегодняшний день о различных языках») (Mithridates 1555, 78a).

Содержание и компилятивная форма алфавитной части «Митридата»

Текст «Митридата» представляет собой научную компиляцию, в основу которой положены систематизированные выписки из книг и писем. Цитаты в справочнике Гесснера сгруппированы вокруг названий языков (или народов, говорящих на них), которые вынесены в начало разделов в качестве заголовочных слов и расположены в алфавитном порядке: Abasinorum lingua, Abgazari, Aegyptiaca lingua, Aeolica lingua, Aestui, Aethiopica lingua и т. д. Вместо глоттонимов часто используется описательная конструкция «язык/наречие такого-то народа»: «Assyriorum lingua» «язык ассирийцев», «Cappadocum lingua» «язык каппадокийцев», «Gothorum lingua» «язык готов», «Italorum lingua» «язык итальянцев», но чуть дальше – «Italice» «по-итальянски» (Mithridates 1555, 12a, 13b, 44b, 57b) и т. д.[327]

Во многих случаях между глоттонимами и этнонимами нет однозначного соответствия: народ с одним и тем же именем мог использовать несколько языков (в разных функциях[328] или в разные периоды истории[329]), и, наоборот, один и тот же язык мог быть в ходу у нескольких народов. В последнем случае при этнониме или глоттониме даются отсылки к другим статьям справочника. Как правило, для этого используется формулировка «такой-то народ (а) говорит на таком-то языке (б)»: «Gazarorum gentes … lingua utuntur Sclavonica» («Хазарские народы … пользуются славянским языком»), «Ligures … Hetrusca lingua, ut coniicio, olim usi» («Лигурийцы … как я полагаю, некогда пользовались этрусским языком») (Mithridates 1555, 26b, 59a) и т. д. Есть и другие варианты отсылочных статей: «Curorum lingua, vide supra in Britannica vetere» («Язык куров, см. выше [в главе] о древнем британском»), «Huni vel Hunni, vide in Hungaris» («Гуны или гунны, см. [в главе] о венграх»: соответствующая глава называется «De lingua Hungarica») (Mithridates 1555, 15b, 52a) и т. д. Как уже отмечалось, составитель «Митридата» не ограничивался лингвистическими сведениями и затрагивал вопросы истории, географии и т. д. – этому только способствовали каталогизация этнонимов и цитирование текстов с их упоминанием.

Статьи «Митридата» собраны из цитат и пересказов литературных источников и лишь изредка содержат прямую речь составителя. Таким образом, они могут дать лишь косвенное и приблизительное представление о