Лехаим! - Виталий Мелик-Карамов

Сержант долго и подробно разглядывал фотографию на пропуске, сличая ее с обликом Мони и явно демонстрируя преданность службе перед сомнительным другом замнаркома.

– Не похож? – традиционно печально спросил Моня.

– Проходите, товарищ Левинсон, – неформальные отношения сержанту были чужды.

Кабинет Мони находился в самой дешевой части дома, иными словами, почти под крышей, то есть в выкроенной из чердака мансарде. Из полуциркульного окна река внизу была не видна, зато на холме напротив красовался Кремль со всеми своими башнями.

Он еще был замаскирован, специалисты перекрасили его церкви и корпуса в обычные дома с использованием перспективы, но все это из расчета взгляда с неба. Из Мониного же окна Кремль был легко узнаваем.

– Красивая цель, – сказал сам себе Моня, глядя на далекую стену с зубцами.

Пока Моня разглядывал перекрашенный Кремль, в дверь коротко постучали.

– Входите, – крикнул Моня.

Вошел лейтенант госбезопасности с крысиным профилем, в круглых очках на остром носу, с тонкой ниточкой усов. Вслед за ним – два огромных солдата, как говорится, русские богатыри, тоже с синими околышками на фуражках, внесли, пыхтя, каждый по ящику от зенитных снарядов. Ящики были свободны от снарядов, но заполнены пробирками, колбами, флаконами с жидкостью и порошками.

– Куда ложить, товарищ лейтенант? – спросил с владимирским оканьем белобрысый сержант.

Лейтенант вопросительно посмотрел на Моню.

– Положите мне на стол, я разберусь, – сказал Моня.

– Солоухин, Трофимчук, команда «На стол!» – с сильным кавказским акцентом приказал лейтенант.

После того как солдаты, кряхтя, поставили ящики, лейтенант сделал пару шагов вперед. Моня вышел к нему навстречу, отойдя от окна.

– Лейтенант госбезопасности Поцкая, – отчеканил офицер. Потом поставил на стол кожаный портфель с двумя ремнями, который держал в руке, торжественно расстегнул ремни, из глубины портфеля достал небольшой флакон с бесцветной жидкостью и, как награду, протянул Моне.

– Научный сотрудник Левинсон, – промямлил Моня, взяв флакон с притертой крышкой. – Можете быть свободны…

– Товарищ ученый! Вы занимайтесь своим делом, мы будем своим. Приказано не отлучаться на все время проведения экспэримэнта, – отчеканил лейтенант и встал у стола. «Братья-великаны» застыли у дверей.

Моня пожал плечами.

Уже Кремль стал черным силуэтом на фоне догорающего неба, а Моня все колдовал над растворами, записывал формулы, капал из флакона на стеклышки, клал их под микроскоп. Расстановка охраняющих секретную посылку все это время не менялась.

– Мне надо в туалет, – подняв голову, произнес Моня.

– Солоухин, препроводи. Трофимчук, встать в коридор.

Когда Моня вернулся, лейтенант увлеченно пытался рассмотреть в микроскоп кончик карандаша, не замечая, что свободная от его опытов рука невольно толкает пробирки на столе….

– Осторожно! – закричал Моня.

Поцкая вздрогнул, задел флакон, и немного жидкости пролилось на подготовленные к очередному испытанию реактивы. Раздался нарастающий свист…

– Воздух! – почему-то выдохнул Моня и рухнул в коридоре на кафельный пол, захлопнув дверь.

Рядом распластали свои гигантские тела сержанты кремлевского полка, которые фронтового пороха не нюхали, но Москву немцы бомбили до сорок четвертого…

В это время в комнате секундный свист превратился в надсадный гул, а еще через мгновение – в страшный грохот. Огненной струей сорвало дверь, к которой был припечатан лейтенант. В долю секунды дубовое полотно вместе с офицером госбезопасности вбило в противоположную стену.

Гул постепенно затих. Оглохший Моня, отряхиваясь, но не вставая, посмотрел туда, куда врезался старший лейтенант. Ни его, ни двери не существовало. Осталась только горсть пепла, а сбоку от нее лежала оплавившаяся оправа от очков лейтенанта.

Постанывая, Моня дополз до нее. Сержанты лежали, не поднимая головы, изредка по-лошадиному вздрагивая.

Моня поднял оправу. Достал из очечника свои очки. Все это он делал плавными движениями, будто находился под водой.

На оправе Моня прочел: «Артель инвалидов № 18, г. Мытищи».

– Ай да Поцкая, ай да сукин сын! Нашел все же окислитель! – пробормотал Моня то ли про себя, то ли про лейтенанта и потерял сознание.

Эпизод 23

Март 1945 года

Барвиха. Дача Берии

В просторной столовой загородного особняка Берии за большим круглым столом хозяина дома ожидали нарком вооружения 47-летний Дмитрий Устинов, его ровесники: начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Виктор Абакумов и руководитель внешней разведки Павел Фитин. Чуть сбоку примостились, тихо беседуя между собой, земляки-бакинцы, сыновья буровых мастеров, нарком нефтяной промышленности Николай Байбаков и народный комиссар боеприпасов Борис Ванников.

У входных дверей стоял маленький кавказец с полковничьими погонами. Он с подозрением глядел на гостей, как сторожевой пес следит, не украдут ли что-нибудь посторонние в доме. Особенно его внимание привлекал сидевший отдельно на покрытом парусиновым чехлом стуле перед папкой, пристроенной на маленьком столе, мужчина с залысинами в висящем на нем, размера на три больше, костюме. Это был недавно освобожденный из-под стражи будущий академик и главный конструктор Королев.

За широкими окнами золотились на редком в это время года солнечном закате густые и высокие ели, закрывавшие неожиданно голубое мартовское небо и сохранявшие в своей тени остатки нерастаявшего снега на перилах балюстрады.

Как в плохом спектакле, раздвинулись портьеры, и в зал буквально ввалился разрумянившийся нарком МВД в спортивном костюме из чертовой кожи, в лыжных ботинках и шапочке с помпоном. Лыжи, которые нарком тащил в руках, он сунул стоящему у дверей полковнику.

– Отнеси, Саркис, – скомандовал он, – и ни с кем не соединяй, у нас важное совещание.

Берия занял свободный стул за столом, и хотя тот был круглый, место сразу стало главным, поскольку никто из гостей ни с одной, ни с другой стороны к нему не подсел.

Распаренный нарком снял шапочку, протер и нацепил пенсне.

– Вот опоздал, – констатировал он, – норму выполнял! – Потом подумал, добавил: – БГТО, – и засмеялся.

Зрители его не поддержали, но у наркома и без них было возбужденно-веселое настроение.

– Лижи, лижи. Когда грузин стоял на лижах? Что только не сделаешь, чтобы понравиться русскому народу.

– Может, лучше на гармошке попробовать? – подыграл Абакумов.

– Гармошку занял Буденный, – наставительно ответил Берия, протирая пенсне. – Баян – Жюков, Никита пляшет…

– Балалайка свободна, – вновь влез начальник «Смерша», но явно перегнул палку. Пенсне Берии зловеще бликануло в сторону шутника.

– Я подумаю, Виктор Семенович, – вежливо отозвался Лаврентий Павлович. – Давайте не будем терять времени. С обсуждаемым вопросом все знакомы. Докладчик – конструктор. – Берия посмотрел на потолок, будто там появится подсказка, и объявил: – Сергей Павлович Королев!

Худой с залысинами поднялся. Тут у наркома вновь проявилось игривое настроение.

– Сергей Павлович – главный специалист в СССР по ракетам, – и он неизвестно кому погрозил пальцем.

– А разве у нас не Костиков главный? – спросил Устинов. – «Катюши» же его детище.

Берия буквально расцвел.

– Скажи, Королев, когда тебя посадили?

– В тридцать восьмом, товарищ Берия.

– А что ты на допросах твердил, кто изобрел «катюшу»?

– Мой учитель, Георгий Эрихович Лангемак.

– Вот так, Дмитрий Федорович, – развел руками Берия, потом вдруг посуровел. – Костиков занимается другими делами. Как сказал товарищ Сталин Ванникову после ошибочного заключения: «Ты на нас зла не держи!» Правильно, Борис Львович? – Ванников кивнул. – Это я и тебе, Королев, советую. Докладывай. Судимость с тебя не снята?

– Нет, – коротко ответил Королев и продолжил: – Немецкие конструкторы далеко продвинулись в ракетостроении, их ракеты «Фау-1» и «Фау-2» легко достигают выбранные объекты в Англии. Есть сведения, что они пытаются создать установку, которая позволит выпустить заряды и через океан, до территории США. По имеющимся у нас данным, в Тюрингии находится основная площадка по испытанию и созданию ракет. Точнее, в Нордхаузене, – Королев с указкой подошел к висевшей на специальной штанге карте. – Здесь завод по испытанию двигателей, а неподалеку проходят огневые испытания, а вот здесь, тоже в районе Нордхаузена, – он ткнул указкой в карту, – производится сборка аппаратов систем управления. Все объекты расположены в зоне