Как мы меняем мир - Стефан Кляйн

Эта новая теория задала тон более чем на два тысячелетия. Никто не осмелился возразить Платону. Вопрос о том, как нам приходят в голову идеи, казался решенным. Он возник снова только в Новое время, когда наши интеллектуальные возможности опять увеличились. (Насколько резко расширились тогда горизонты, мы узнаем в следующих двух главах). В XVIII веке все чаще стали писать о творческих актах, которые происходили сами по себе. Утверждали, например, что произведения Вольфганга Амадея Моцарта были созданы не столько во время работы, сколько во время отдыха. Не композитор находил идеи для своей музыки, а идеи находили его, когда он давал достаточно свободы своему уму. Говорят, что сам Моцарт свидетельствовал: «Когда я нахожусь наедине с собой и в хорошем настроении, например когда еду в карете или после хорошей еды во время прогулки, или ночью, когда я не могу заснуть, лучшие мысли приходят ко мне потоком. Откуда и как, не знаю, это происходит само собой». Но действительно ли он это сказал? Возможно, эти неоднократно цитируемые строки просто приписывают композитору; во всяком случае, они взяты из письма, подлинность которого не установлена.

Однако несомненно подлинным является письмо, которое Карл Фридрих Гаусс отправил 3 сентября 1805 года своему другу, бременскому астроному Вильгельму Ольберсу. В нем Гаусс описывает, как ему неожиданно открылось долгожданное решение проблемы теории чисел: «В течение четырех лет я почти каждую неделю пытался развязать этот узел – впрочем, безуспешно (…) Но все размышления, все поиски были напрасны, к сожалению, мне каждый раз приходилось откладывать перо. Наконец-то это удалось несколько дней назад. (…) Меня как будто молний ударило, и загадка была разгадана; я сам не смог бы доказать связь между тем, что я знал заранее (…), и тем, благодаря чему это удалось».

Можно представить, насколько волнующим и тревожным одновременно был этот опыт для Гаусса. Он заплатил высокую цену за решение, к которому так стремился. Как математик, он привык мыслить крошечными шагами, каждый из которых должен был соответствовать неподкупным стандартам логики. Теперь он осознал, что его разум совершил гигантский скачок, от открытого вопроса до разгадки, без промежуточных остановок. Чудесным образом результат выглядел вполне логичным. Но при всем желании Гаусс не мог сказать, как он пришел к этой идее: он как будто совершил долгое путешествие с завязанными глазами. Гаусс был одним из самых влиятельных математиков всех времен, но не мог даже догадываться, как его ум развивал идеи, которые сделали его всемирно известным. Для ответа на этот вопрос время еще не настало.

Прошло два столетия, прежде чем были раскрыты некоторые секреты интуитивного знания. Первое разъяснение появилось в описаниях, которые свидетельствовали об обстоятельствах озарения гораздо более подробно и точно, чем, например, рассказы Моцарта и Гаусса. Вероятно, не случайно, что мы обязаны некоторыми из самых точных наблюдений о том, как бессознательное творчество может решать сложные проблемы, великим математикам, таким как француз Анри Пуанкаре, который, в частности, проделал важную подготовительную работу для теории относительности Эйнштейна. Очевидно, математики, ценящие логику, больше, чем другие ученые и деятели искусства, чувствовали, насколько их мышление зависит от бессознательных процессов[106].

Творчество обычно описывалось как процесс, состоящий из четырех этапов: первая фаза – это интенсивное изучение темы, при этом еще есть надежда найти решение с помощью логически оправданных шагов. Но все соображения ведут в тупик, после многих неудачных попыток логический ум вынужден капитулировать. Мы считаем себя неудачниками, в данный момент мы не осознаем, что прошли только необходимый период подготовки, и настоящее творческое мышление еще впереди.

За этим следует вторая фаза, так называемая инкубация: хотя мы отказались от сознательной конфронтации с проблемой, потому что она казалась безнадежной, содержимое памяти, созданное во время подготовки, продолжает работать на бессознательном уровне. Эта неконтролируемая деятельность мозга часто проявляется во сне. Ночью возникают образы и обрывки мыслей, которые напоминают нам о нерешенном вопросе, но из них редко можно извлечь смысл.

В третьей фазе главную роль играет результат психических процессов, которые вообще не происходили или почти неосознанно происходили во время инкубации. Это так называемая иллюминация. Как выяснили исследователи мозга, опыт, который Карл Фридрих Гаусс сравнил с ударом молнии, может быть объективно доказан. Иллюминация проявляется в необычном усилении мозговых волн, которые регистрируются в правой части затылка, немного выше уха[107]. Удивительно, но этот сигнал появляется за целых две секунды до того, как человек осознает свое озарение; вероятно, это вызвано активностью мозговых центров в задней части правого полушария, которые контролируют внимание. Отвлекая внимание от окружения и перенаправляя его во внутренний мир идей, они подготавливают почву для осмысления.

Иллюминация часто представляет собой момент безудержной радости, которая, однако, изначально борется с неуверенностью. Многие идеи, которые на первый взгляд казались гениальными, на самом деле были ложными, поскольку при ближайшем рассмотрении оказывались непригодными для решения проблемы.

Вот почему в четвертой и последней фазе творческого процесса снова в игру вступает проверка, логическое мышление. Мозг оценивает, убедительна ли идея и пригодна ли она для использования. Если это так, может наступить счастье открытия – одно из самых прекрасных переживаний, доступных человеку.

Каждому великому открытию предшествуют годы, если не десятилетия, кропотливой работы – только по этой причине великие открытия появляются редко. Но годы подготовки сами по себе – время открытий: вы исследуете диапазон возможностей, что позволяет точнее понять проблему. Вы приобретаете навыки работы над ней. И проблема почти всегда меняется по ходу дела. Творческий процесс похож на матрешку, которая несет в животе уменьшенную копию самой себя, которая, в свою очередь, содержит куклу еще меньшего размера, и так далее: большой вопрос, как оказывается, содержит более мелкие вопросы, на которые нужно ответить. Но поскольку путь к их решению часто тоже неизвестен, то эти вопросы, в свою очередь, порождают все новые и новые вопросы.

Одним из величайших научных сюрпризов начала ХХI века стало открытие, что мозг человека при бодрствовании имеет не одно, а два рабочих состояния[108]. Именно взаимодействие этих двух состояний объясняет творческий процесс.

Одно рабочее состояние соответствует общеизвестному рациональному мышлению. Это состояние обычно называют вторым режимом: мозг улавливает сигналы из окружающей среды, планирует действия и отдает приказы организму. Процессы осознаны и кажутся логичными. Мышление имеет цель, следует логичным заключениям, подчиняется понятным правилам и действует медленно, маленькими шагами. Внимание сфокусировано, как пучок лучей прожектора, практически все оно сосредоточено на узко очерченном объекте, а окружение остается в темноте.