Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Романтическая любовь — то есть любовь, идеализирующая свой объект, — вероятно, имела место в каждую эпоху, в степени, примерно соответствующей задержке и препятствиям между желанием и его исполнением. До нашей эпохи она редко становилась причиной брака; и если мы находим ее совсем не в браке, когда рыцарство было в расцвете, мы должны рассматривать то состояние как более нормальное, чем наше. В большинстве эпох, и прежде всего в феодализме, женщины выходили замуж за мужчин ради их имущества и восхищались другими мужчинами ради их очарования. Поэты, не имея собственности, были вынуждены жениться на низком уровне или любить на расстоянии, и свои самые прекрасные песни они адресовали недоступным дамам. Расстояние между возлюбленным и возлюбленной обычно было столь велико, что даже самые страстные стихи воспринимались лишь как красивый комплимент, а благовоспитанный лорд вознаграждал поэтов за то, что они писали любовные стихи его жене. Так, виконт Во продолжал оказывать гостеприимство и благосклонность трубадуру Пейру Видалю после того, как Пейр обратился к виконтессе с любовными стихами — даже после того, как Пейр попытался соблазнить ее75-Хотя на такую степень дружелюбия обычно не рассчитывали. Трубадур утверждал, что брак, сочетающий максимум возможностей с минимумом соблазнов, вряд ли может породить или поддержать романтическую любовь; даже благочестивый Данте, кажется, никогда не мечтал адресовать любовные стихи своей жене и не находил ничего неприличного в том, чтобы адресовать их другой женщине, незамужней или замужней. Рыцарь соглашался с поэтом в том, что рыцарская любовь должна быть не к собственной жене, а к какой-нибудь другой даме, обычно к жене другого рыцаря.76Большинство рыцарей, хотя мы не должны часто подозревать их в супружеской верности, смеялись над «придворной любовью», со временем смирялись со своими товарищами и утешались войной. Мы слышали о том, как рыцари не обращали внимания на романтические предложения дам.77 Роланд в «Шансоне» умер, почти не вспомнив о своей невесте Ауде, которая умерла бы от горя, узнав о его смерти. Женщины тоже не все были романтиками; но с XII века у многих из них стало принято, что дама должна иметь любовника, платонического или баронического, в придачу к своему мужу. Если верить средневековым романам, рыцарь обязывался служить даме, которая дала ему свои цвета; она могла навязать ему опасные подвиги, чтобы испытать или отдалить его; и если он хорошо служил ей, она должна была вознаградить его объятиями или чем-то лучшим; это и есть «guerdon», на который он претендовал. Ей он посвящал все свои ратные подвиги; именно к ее имени он обращался в кризисных ситуациях боя или дыхания смерти. И здесь феодализм был не частью христианства, а его противоположностью и соперником. Женщины, теологически столь ограниченные в любви, утверждали свою свободу и создавали свой собственный моральный кодекс; поклонение женщине во плоти соперничало с поклонением Деве Марии. Любовь провозгласила себя независимым принципом ценности и предложила идеалы служения, нормы поведения, скандально игнорируя религию даже при заимствовании ее терминов и форм.78

Столь сложный разрыв любви и брака ставил множество проблем морали и этикета, и, как и во времена Овидия, авторы решали их со всей тщательностью казуистов. Между 1174 и 1182 годами некий Андреас Капелланус — Андрей Капеллан — написал «Трактат о любви и ее лечении» (Tractatus de amore et de amoris remedio), в котором, среди прочего, изложил кодекс и принципы «придворной любви». Эндрю ограничивает такую любовь аристократией; он без стеснения допускает, что это незаконная страсть рыцаря к жене другого рыцаря, но считает ее отличительной чертой почтение, вассалитет и служение мужчины женщине. Эта книга — главный авторитет, подтверждающий существование средневековых «судов любви», в которых титулованные дамы отвечали на вопросы и выносили решения по поводу l'amour courtois. Во времена Эндрю, если верить его рассказу, ведущей дамой в этой процедуре была принцесса-поэтесса Мари, графиня Шампанская; поколением раньше это была ее мать, самая очаровательная женщина феодального общества, Элеонора, герцогиня Аквитанская, некогда королева Франции, а затем Англии. Иногда, согласно «Трактату», мать и дочь вместе председательствовали в качестве судей на суде любви в Пуатье.79 Эндрю хорошо знал Мари, служил ей капелланом и, очевидно, написал свою книгу, чтобы опубликовать ее теории и суждения о любви. «Любовь, — говорит он, — учит всех изобиловать хорошими манерами»; под опекой Мари, как нас уверяют, грубая аристократия Пуатье превратилась в общество щедрых женщин и галантных мужчин.

В поэмах трубадуров есть несколько упоминаний о таких дворах любви, которые содержали высокопоставленные дамы — виконтесса Нарбоннская, графиня Фландрская и другие — в Пьерфо, Авиньоне и других местах Франции;80Десять, четырнадцать, шестьдесят женщин, как нам говорят, заседали в суде по делам, представленным им в основном женщинами, иногда мужчинами; споры разрешались, любовные ссоры исцелялись, наказания налагались на нарушителей кодекса. Так (по словам Эндрю) 27 апреля 1174 года Мария Шампанская издала ответ на вопрос: «Может ли настоящая любовь существовать между женатыми людьми?». Она ответила отрицательно на том основании, что «влюбленные дают все безвозмездно, не будучи стеснены никакими мотивами необходимости; женатые же люди вынуждены по долгу службы подчиняться желаниям друг друга».81 Все суды, говорит наш веселый Эндрю, сошлись на тридцати одном «Законе любви»: (1) Брак не может служить оправданием для отказа в любви….. (3) Никто не может по-настоящему любить двух людей одновременно. (4) Любовь никогда не стоит на месте; она всегда то увеличивается, то уменьшается. (5) Одолжения, оказанные без желания, безвкусны….. (11) Не стоит любить тех дам, которые любят только для того, чтобы выйти замуж…. (14) Слишком легкое обладание делает любовь презренной; обладание, сопряженное с трудностями, делает любовь… очень ценной…. (19) Если любовь однажды начинает уменьшаться, она быстро угасает и редко восстанавливается….. (21) Любовь неизменно возрастает под влиянием ревности…. (23) Человек, ставший жертвой любви, мало ест и мало спит…. (26) Любовь ни в чем не может отказать любимому.82

Эти любовные суды, если они вообще существовали, были частью своего рода салонной игры, в которую играли дамы аристократии; занятые бароны не обращали на них внимания, а любвеобильные рыцари устанавливали свои собственные правила. Но несомненно, что растущее богатство и безделье породили романтику и этикет любви, которые наполнили поэзию трубадуров и раннего Возрождения. «В июне 1283 года, — пишет флорентийский историк Виллани (1280?-1348),

В праздник святого Иоанна, когда город Флоренция был счастлив, тих и спокоен… образовался общественный союз, состоящий из тысячи человек, которые, одетые в белое, называли себя