Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

Генуи, Венеции, Амальфи — расширить свое растущее торговое могущество. Когда норманны захватили у мусульман Сицилию (1060-91), а христианское оружие ослабило власть мусульман в Испании (1085f), западное Средиземноморье освободилось для христианской торговли; итальянские города, как порты выхода для внутренних и трансальпийских товаров, разбогатели и окрепли, и задумали покончить с мусульманским господством в восточном Средиземноморье и открыть рынки Ближнего Востока для западноевропейских товаров. Мы не знаем, насколько близки были эти итальянские купцы к уху Папы.

Окончательное решение было принято самим Урбаном. Другие папы уже рассматривали эту идею. Герберт, будучи Сильвестром II, обратился к христианству с призывом спасти Иерусалим, и неудачная экспедиция высадилась в Сирии (ок. 1001 г.). Григорий VII, во время своей всепоглощающей вражды с Генрихом IV, воскликнул: «Я предпочел бы подвергнуть свою жизнь опасности при освобождении святых мест, чем царствовать над вселенной».4 Эта ссора была еще горячей, когда Урбан председательствовал на Соборе в Пьяченце в марте 1095 года. Он поддержал просьбу легатов Алексия, но посоветовал повременить, пока более представительное собрание не рассмотрит вопрос о войне против ислама. Он был слишком хорошо осведомлен, чтобы считать победу несомненной в столь далеком предприятии; несомненно, он предвидел, что неудача нанесет серьезный ущерб престижу христианства и Церкви. Вероятно, он жаждал направить беспорядочную драчливость феодальных баронов и норманнских буканьеров в русло священной войны, чтобы спасти Европу и Византию от ислама; он мечтал вернуть Восточную церковь под папское правление и видел могущественное христианство, объединенное под властью пап, с Римом, вновь ставшим столицей мира. Это был замысел высшего порядка государственного деятеля.

С марта по октябрь 1095 года он объездил северную Италию и южную Францию, выясняя отношения с лидерами и обеспечивая себе поддержку. В Клермонте в Оверни собрался исторический совет; и хотя это был холодный ноябрь, тысячи людей пришли из ста общин, разбили свои палатки в открытых полях, собрались в огромном собрании, которое не мог вместить ни один зал, и затрепетали от волнения, когда их соотечественник француз Урбан, поднявшись на платформу посреди них, обратился к ним на французском языке с самой влиятельной речью в средневековой истории.

О раса франков! род, возлюбленный и избранный Богом!..Из пределов Иерусалима и Константинополя дошли скорбные вести о том, что проклятый род, полностью отчужденный от Бога, насильственно вторгся в земли этих христиан и опустошил их грабежом и огнем. Часть пленников они увели в свою страну, а часть убили жестокими пытками. Они разрушают алтари, осквернив их своей нечистотой. Царство греков теперь расчленено ими, и оно лишилось территории, настолько обширной, что ее нельзя было бы пройти за два месяца.

На ком же лежит труд отомстить за эти обиды и вернуть себе эту территорию, если не на вас — на вас, кого Бог, прежде всего, наделил замечательной славой в оружии, великой храбростью и силой смирять головы тех, кто вам сопротивляется? Пусть подвиги ваших предков ободрят вас — слава и величие Карла Великого и других ваших монархов. Пусть Гроб Господень и Спаситель наш, ныне удерживаемый нечистыми народами, пробудит вас, и святые места, которые ныне запятнаны грязью….. Пусть не удерживает вас ни имущество ваше, ни беспокойство о делах семейных. Ибо эта земля, которую вы населяете сейчас, закрытая со всех сторон морем и горными вершинами, слишком тесна для вашего многочисленного населения; она не дает достаточно пищи для своих земледельцев. Поэтому вы убиваете и пожираете друг друга, ведете войны, и многие среди вас гибнут в гражданских распрях.

Итак, пусть уйдет от вас ненависть; пусть прекратятся ваши ссоры. Вступите на путь ко Гробу Господню; отвоюйте эту землю у нечестивого рода и подчините ее себе. Иерусалим — земля, плодоносящая больше других, рай наслаждений. Этот царственный город, расположенный в центре земли, умоляет вас прийти к нему на помощь. С готовностью отправляйтесь в это путешествие ради отпущения грехов и будьте уверены в награде — нетленной славе в Царстве Небесном.5

В толпе раздался взволнованный возглас: Dieu li volt — «Бог желает этого!». Урбан подхватил его и призвал сделать его своим боевым кличем. Он приказал всем, кто отправится в крестовый поход, носить крест на челе или груди. «Тут же, — рассказывает Уильям Мальмсберийский, — некоторые дворяне, пав на колени перед Папой, посвятили себя и свое имущество служению Богу».6 Тысячи простолюдинов обязались сделать то же самое; монахи и отшельники покинули свои убежища, чтобы стать в метафизическом смысле солдатами Христа. Энергичный Папа отправился в другие города — Тур, Бордо, Тулузу, Монпелье, Ним… и в течение девяти месяцев проповедовал крестовый поход. Когда после двухлетнего отсутствия он добрался до Рима, его с энтузиазмом приветствовал наименее благочестивый город христианства. Не встретив серьезного сопротивления, он взял на себя право освобождать крестоносцев от обязательств, мешающих крестовому походу; он освободил крепостных и вассалов на время войны от верности своему господину; Он даровал всем крестоносцам привилегию быть судимыми церковными, а не манориальными судами, и гарантировал им, на время их отсутствия, епископскую защиту их имущества; он повелел — хотя и не мог полностью принудить — прекратить все войны христиан против христиан; он установил новый принцип повиновения, стоящий выше кодекса феодальной верности. Теперь, как никогда раньше, Европа стала единой. Урбан оказался признанным господином, по крайней мере теоретически, европейских королей. Все христианство, как никогда ранее, лихорадочно готовилось к священной войне.

II. ПЕРВЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД: 1095-99 ГГ

Необычайные побуждения привлекли множество людей на службу. Тем, кто пал в войне, предлагалась пленарная индульгенция, отменяющая все наказания за грех. Крепостным разрешили покинуть землю, к которой они были привязаны; граждане были освобождены от налогов; должники получили мораторий на выплату процентов; заключенные были освобождены, а смертные приговоры были заменены, по смелому расширению папской власти, на пожизненную службу в Палестине. Тысячи бродяг присоединились к священному походу. Мужчины, уставшие от безнадежной нищеты, авантюристы, готовые к смелым предприятиям, младшие сыновья, надеющиеся отвоевать для себя вотчины на Востоке, купцы, ищущие новые рынки для своих товаров, рыцари, чьи крепостные остались без работы, робкие духом, избегающие насмешек о трусости, объединились с искренне религиозными душами, чтобы спасти землю, где родился и умер Христос. Пропаганда, обычная для войны, подчеркивала инвалидность христиан в Палестине, зверства мусульман, богохульства