Щегол 1-11 - Василий Горъ

— А разве патенты на личное дворянство можно рассылать курьерами? — хмуро спросил я.

— Нет. Но Цесаревич не горел желанием вручать его твоей супруге, ибо она одним своим существованием ломала его планы по приручению и качественному привязыванию к роду Воронецких столь талантливого юного добытчика. А вчера Ляпишев описал наследнику престола возможные репутационные потери, которые могут возникнуть из-за того, что кавалерственная дама Георгиевского креста и победительница гонки серии «Спорт-Элит», о которой говорит вся страна, будет проигнорирована уже второй раз. Вот Михаил Владимирович и придумал такой паллиатив.

Пока она рассказывала, в спальню вернулась Уфимцева и доложила, что к нам прибыл курьер из спецотдела Канцелярии. Я, естественно, подорвался с кровати, выдохнул Ценные Указания и убежал одеваться. А минут через пять вышел из коттеджа со стороны гаража и пообщался сначала с подчиненным Ляпишева, а затем и с ним. Ну, что я могу сказать об этом разговоре? По моим ощущениям, Дмитрий Львович жаждал сгладить эффект, который на меня не мог не произвести настолько своеобразный способ пожалования личного дворянства. Поэтому извинился за то, что не смог вырваться в наши пенаты сам, очень красиво, образно и прочувствованно поздравил с днем рождения, «убедительнейшей победой в престижнейшей гонке», приказал курьеру отдать мне папку, отпустил восвояси, выждал секунд сорок и перешел к скользкому вопросу:

— Игнат Данилович, ваше пожелание было услышано, и положительное решение принялось максимально быстро в соответствии с принципом «дорога ложка к обеду». Не думаю, что вам надо объяснять, что подразумевается под словом «обед», поэтому прошу передать супруге мои искренние поздравления. И последнее, но ничуть не менее важное: вам и вашей уважаемой супруге — кавалерам Георгиевских крестов, самым талантливым молодым Поставщикам Двора Его Императорского Величества и публичным личностям — невместно останавливаться в доходных домах. Особенно при возможностях, даруемых известным режимом. Так что еще раз поздравляю с днем рождения и надеюсь, что подарок к оному по-настоящему порадует…

Подарок порадовал. Но далеко не сразу: добравшись до гостиной, вытряхнув на стол содержимое папки и ознакомившись с дарственной на квартиру в некоем жилом комплексе «Акация», я почему-то решил, что этот ЖК ведомственный. И расстроился, ибо жить в нем было бы так же глупо, как и перепродавать. Но меня успокоили. Сначала БИУС, поделившись очередными «разведданными», а затем Уфимцева, посмотрев адрес и уважительно хмыкнула:

— Весенняя набережная, тридцать семь — это самый край Правобережного района. А на противоположном берегу Лады находится Левобережье — центр ночной жизни Новомосковска. Жить в районе, который никогда не спит, мягко выражаясь, некомфортно. А в вашем — одно удовольствие. Поэтому он входит в пятерку престижнейших. Правда, пятым номером, но молодые аристократы вполне заслуженно считают его вторым, а я, по целому ряду причин — первым. И считаю, что вас привязывают. Причем красиво…

— Значит, отказываться от этого подарка не стоит? — преувеличенно серьезно спросил я и приятно удивился вдумчивому ответу:

— Перед тем, как давать какие-либо советы, я, как правило, досконально разбираюсь в ситуации. А об этой не знаю ровным счетом ничего. Поэтому описала местонахождение квартиры и не более.

— Спасибо и за описание, и за обстоятельность… — улыбнулся я, затолкал документы обратно в пакет и унес запирать в сейф. Не успел положить на полку для такого добра, как Дайна сообщила о прибытии автовоза.

Тут настроение поползло вверх, и я, приняв вызов от водителя, пообещал подойти в течение пяти минут.

К КПП рванули всей толпой. Вернее, пошли. Хотя хотелось допрыгать рывками. Когда выбрались за ворота и обнаружили, что грузовик уже опускает трап, чуть-чуть ускорились и подошли к очень деловому парню года на три-четыре постарше меня. Представляться не потребовалось — он меня узнал, расплылся в довольной улыбке, вытащил из внутреннего кармана куртки фотографию, на которой я, Ольга и «Стихия» позируем журналистам, стоя на верхней площадке огромного пьедестала, и попросил автограф,

Я пошел ему навстречу. Хотя никогда не понимал смысла собирать чьи-то подписи и, тем более, с кого-то фанатеть. Парень засиял еще ослепительнее, но головы не потерял — зафиксировал трап в рабочем положении, вручил мне стильную кожаную сумку для документов и помог выбрать нужную ключ-карту. А после того, как я выгнал наружу черную «Стихию» и выбрался из ее салона, расстроенно вздохнул:

— Разумом понимаю, что этот, ваш второй боевой болид, ничем не отличается от первого, однако, выгружая тот возле «Антея», чуть не плакал от огорчения и дико жалел, что машина, установившая «вечный» рекорд, больше никогда не испытает ничего подобного!

— Почему вы так решили? — полюбопытствовал я.

— Видел сопровождающих. И уверен, что та «Стихия» просто-напросто пополнит чью-то коллекцию. А могла бы гонять и дальше!

— Ну да… — кивнул я, мысленно отметив, что судьба «болида», который, вроде как, собирались поставить в музее славы автоконцерна, неожиданно изменилась. — Такие машины должны ездить.

Потом выгнал из автовоза вторую красотку, выбрался под открытое небо и вложил ключ-карту в ладошку ее хозяйки:

— Толковая покупка. Одобряю…

— Спасибо, Игнат! — радостно выдохнула Уфимцева, ласково погладила машину по переднему крылу и ушла в себя. А я, увидев ее закаменевшее лицо, вспомнил фрагмент разговор, после которого она и заявила Янковскому, что хотела бы купить такую же «Стихию», как у меня:

— До недавнего времени я считала наш род самым лучшим в Империи и была уверена, что у него один-единственный изъян — сука, навязанная папе в жены. Увы, как только я сломала ей челюсть, а он подал на развод, привычная картинка растаяла, как туман на летнем солнце. И оказалось, что под нею прячется вторая, совсем не такая радужная: в этой, второй, мне принадлежит только то, что папа сделал своими руками и из материалов, приобретенных за свои деньги, а все остальное одолжено; дед, всю жизнь называвший меня любимой внучкой, может в любой момент заблокировать мою карту; «Астра», на которой я два с половиной года ездила в Академию, тоже не подарена, а дана попользоваться. Знаешь, тот монолог деда словно выморозил меня изнутри, и я не сказала ему ни единого слова — сбросила звонок, влезла в адресную книгу и перенесла номер в черный список. Оттаяла только тут, у вас. Однако кристаллик льда, появившийся в душе, никуда не делся и напоминает о себе каждый раз, когда я вспоминаю родичей или родовое поместье. Он же больше не позволяет принимать подарки от папы, напоминая о его слабости. А после того, как ты выделил мне «долю рядового бойца», требует вернуть отдать ему сумму, потраченную на покупку коттеджа…

— Не надо,