Отравительницы, куртизанки, анархистки. Дело о ядах и другие истории знаменитых преступниц - Марк Лефрансуа

грустной. Высокая, чопорная, с отсутствующим взглядом и выдающимся носом, она надела длинное темно-синее пальто, на голове у нее была черная бархатная шляпа, скрывавшая рыжеватую копну волос. Двадцатилетняя дочь была ее полной противоположностью: невысокая, полная, круглолицая, волосы ей прикрывала серая шляпка клош. Пальто было такого же цвета.

Мадам Вайсманн представилась, но не успел прокурор задать хоть один вопрос, как она пожаловалась на потоки грязи, которые пресса вылила на них с дочерью. Разве ее не называют «врагом мужчин» только потому, что все бросились читать ее книги, не понимая в них ничего и не желая понимать? Затем она повторила то же, что твердила на протяжении последних нескольких недель, а именно что она хранила секрет, причем настолько тягостный, что, конечно, она признается в нем, но только в конце слушания. Несомненно, она не отказывалась от своих заявлений, что ее муж был ужасным человеком, но все же она любила его, как и Поля Жака в свое время. Той же линии защиты придерживалась дочь, соглашаясь со всем, что говорилось о ее отчиме, и подчеркивая, что именно на нем лежит ответственность за крах брака.

Слушания продолжались десять дней. Дали показания брат и мать Исмаэля Вайсманна, его любовницы (мадемуазель Нолло и мадемуазель Казнав), водитель, его сотрудники, клиенты, компаньоны, банкиры и брокеры, к которым он обращался. Однако никто не смог толком рассказать об участии Вайсманна в сахарной концессии, которая должна была принести жертве баснословное состояние. Также выступили свидетелями инспекторы, сотрудники Северного и Восточного вокзалов, кроме них привлекли экспертов-почерковедов, судебных врачей, соседей из Парижа и Монморанси, а также нескольких заядлых посетителей приемов, которые устраивала мадам Вайсманн. Наконец настало время судебных прений.

Прокурор напомнил основные события жизни Луизы Вайсманн, составил примерный психологический портрет писательницы-феминистки, подчеркнув, что она тщеславна и определенно способна на физическое насилие (однажды она, угрожая топором, заставила секретаря отдать ей деньги). Присяжным следует помнить, что перед ними весьма занятная особа! Она вышла замуж и убила ради денег. Более того, она подделывала подписи своих мужей, изменяла им с многочисленными любовниками, и это не говоря о том, что ввиду схожести историй не исключено, что она убила и своего первого мужа Поля Жака.

Адвокат, мэтр Моро-Джафри, не стал опровергать слова обвинения. Он собрал воедино все факты, результаты исследований, свидетельские показания, не забыл упомянуть, что преднамеренность убийства так и не была доказана, решительно отверг саму мысль, что смерти двух мужей подсудимой связаны между собой. Наконец, он долго разбирал предположительные судебные ошибки. Люди вечно искали способы обидеть, опозорить его клиентку, выставить ее недостойной француженкой. Он отмел все предполагаемые мотивы, равно как и существование некоего секрета. В конце концов, все обвинение строилось на первоначальных показаниях обвиняемой, но доказательств ее словам не нашли, а ее отказ от собственного свидетельства имел законную силу. Речь, продлившаяся пять часов, утомила всех.

Защитник Поль Жак, Раймон Юбер, получил возможность выступить только на следующий день, 21 июня. Но он даже не успел заговорить, как девушка перебила его. Рыдая, она заявила, что лгала на протяжении всего следствия. 31 июля она проснулась от звука выстрела, услышала шум в соседней спальне и окликнула мать. Но когда она захотела выйти из своей комнаты, то выяснила, что дверь заперта снаружи, чего никогда не случалось ранее. Она снова позвала мать, на этот раз громче. Та наконец открыла дверь и сказала, что все дело в водонагревателе, но Поль из туалетной удалось увидеть, как ее отчим, наполовину обнаженный, лежит на кровати, а лицо его залито кровью. Она собралась вызвать полицию, но мать отговорила ее, а потом она помогла той сложить тело в чемодан. Также она стала свидетельницей, как ее мать выбросила пистолет в озеро, а затем сожгла окровавленное белье.

Секрета же никакого не было. В тюрьме Сен-Лазар она заболела, и матери разрешили навестить ее. Думая, что дочь умирает, и желая подбодрить ее, мадам Вайсманн сказала ей, что она невиновна, что история куда сложнее, чем кажется. И Поль поверила в это. Она так хотела верить! Но это оказалось ложью. Она ничего не сказала раньше, потому что хотела защитить мать. Та же выслушала показания дочери, но не отступила от своих слов, заявив: «Она думает, что, чтобы защитить мать и добиться ее оправдания, нужно обвинить ее, но на самом деле моя дочь ничего не знает и никогда не узнает!» Мадам Вайсманн упрямо повторяла, что не убивала своего мужа, более того, в чемодане лежал вовсе не он! Найденное тело разложилось так быстро и до такой степени, что опознать его не представлялось возможным!

Приговор огласили в 15:50. Все попытки Луизы Вайсманн доказать свою невиновность провалились. За совершение преднамеренного убийства ее приговорили к 20 годам принудительных работ. Юную Поль, которая к тому моменту провела уже два года за решеткой, освободили.

Жермена Бертон

22 января 1923 года в Париже был убит Мариус Плато, генеральный секретарь газеты Action française[19], и совершила это двадцатилетняя девушка по имени Жермена Бертон, причислявшая себя к анархистам.

Изначально, однако, убийца наметила себе другую цель. Жермена планировала расправиться с другим представителем ультраправого движения во Франции, который в ее глазах имел куда большее влияние и представлял собой куда большую опасность, а также намного враждебнее относился к рабочему классу и демократии. Речь идет о Леоне Доде, депутате от округа Сены, известном полемисте и роялисте, яром противнике Дрейфуса. Он значительно повлиял на довоенные промилитаристские движения, но также его имя постоянно всплывало во время суда над Раулем Вилленом, убийцей Жореса, что позволяло предположить, что они как-то связаны.

Так, утром 21 января хрупкая девушка с прической а-ля Нинон пришла к дому депутата на улице Сен-Доминик с намерением разрядить в него обойму своего пистолета. По этому случаю она оделась весьма скромно – на ней были серое пальто и фетровая шляпа. Дверь открыла служанка, которой Жермена на ходу солгала, якобы она хотела рассказать Леону Доде об анархистском движении и его планах на будущее. Горничная же сказала, что месье Доде не принимает посетителей у себя дома.

Тогда Жермена изложила свои намерения в краткой записке: «Будучи активисткой партии, я принимала участие в организации многих демонстраций. Несколько раз меня даже арестовывали, и во время заключения в тюрьме Сен-Лазар я служила горничной у мадам Бернен де Равизи, а она никогда не скрывала, что поддерживает пролетарскую революцию и не приемлет милитаристские взгляды. Как вы понимаете, мне есть что рассказать, именно