Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

себя, снова опускаясь щекой на подушку. Но в это время стук повторился, а во дворе, за сараем, залаял огромный кобель Волк. Старик встал, не слышно ступая босыми ногами, подошел к окну.

– Кто? – спросил он.

– Свои, Тихон Кузьмич, откройте, – послышался за окном приглушенный мужской голос. Старик прошел в сени и откинул дверную щеколду. Мужчина высокого роста, с огромным рюкзаком за плечами, быстро шагнул в избу и почему-то шепотом спросил:

– Дома один?

– Один, – недоуменно ответил хозяин.

– Свет не включать! – приказным тоном предупредил незнакомец, сбрасывая с плеч рюкзак.

– Да кто ты будешь-то, мил-человек? – начал было Зверев, но поздний гость перебил его:

– Не надо волноваться, я привез вам привет от друзей.

– Это от каких же?

– От старых, Тихон Кузьмич, от старых… – незнакомец бесшумно двигался по избе, задергивая занавески на окнах, и Зверев только сейчас уловил, что от него исходит острый и густой запах йода.

Неизвестный уселся на табурет, а хозяин все продолжал стоять, в кальсонах и рубахе, как поднялся с постели.

– Да вы садитесь, – проговорил гость негромко. – В ногах правды нет.

Старик опустился на скрипнувшую кровать. Опершись спиной о стену, локтем коснулся приклада висевшего на гвозде ружья.

– Только давайте без лишних телодвижений, Тихон Кузьмич, – быстро, но спокойно произнес пришелец и Зверев поразился, как хорошо видит тот в полумраке избы.

– А ежели стрельну? – не совсем уверенно спросил старик.

– Не стрельните, «Крест», – сдержанно усмехнулся гость. – Я ведь к вам от вашего старого приятеля, Сигизмунда Басецкого… Помните еще такого?

– От кого?! – задохнулся Зверев, схватившись за сердце.

– От Гордого, если вам мало имени и фамилии, – все так же невозмутимо изрек пришелец. – Но если вас и это не устраивает, то от Альфреда Зонненберга, данное имя вам тоже должно кое, о чем говорить… Ведь довольно продолжительное время вы были его желанным гостем в Мюнхене, не так ли? – пришелец сидел напротив старика, вполоборота к окну и не сводил с его перекошенного судорожной гримасой лица, едва различимого в слабом отсвете луны.

– Э-э-э, да я вижу, вы мне не доверяете, – насмешливо сказал незнакомец. – Что ж, похвально, что за столько лет вы не утратили бдительности. Короче, я приехал узнать, сколько лет исполнилось вашей дочери Софье?

– У м-м-еня н-н-икогда н-не было д-дочери, у меня три сына: Станислав, Иван, Алексей, – едва ворочая языком, прохрипел Зверев.

– Все правильно: «СИА», – с удовлетворением в голосе, сказал гость. – А теперь надо успокоиться, товарищ Зверев. Ведь ничего особенного не произошло, кроме того, что старые друзья прислали вам привет… Где у вас питьевая вода?

– В кадке, у порога, – медленно выдавил Зверев.

Гость зачерпнул воды и подал ковш старику. Тот с жадностью припал к нему, лязгая о железо зубами.

– Вспомнили, значит? – вымолвил он, наконец. – Это сколько же лет прошло?

– Всего-то десять, Тихон Кузьмич… Не так уж и много. А что касается «вспомнили», то это вы зря – мы о вас никогда не забывали.

– А раньше-то чего же? Пока этих мог еще рвать руками и зубами?! – он бешено мотнул лысой головой в сторону улицы. – За каким лешим заставили в эту глухомань переселиться?

– Чтобы посматривали на север, Тихон Кузьмич, – пояснил гость. – На север… Или вы подзабыли об этом?

– Ничего я не забыл… Ничего! – свистящим шепотом прошипел Зверев.

– Ну, и как там дела, на этом самом севере, что интересное удалось выяснить?

– Так я ж сообщал, когда ко мне вот такой же как вы приезжал…

– Мы помним о том визите, Тихон Кузьмич, – подтвердил гость. – Но теперь нас интересует что-нибудь посвежее…

– «Трубу» запускали нынче зимой, – сказал Зверев. – Небо гремело, вся земля тряслась, а огонь верст за сто было видно.

– Ну вот! А вы говорите, что не востребованы… – удовлетворенно произнес гость. – Еще как востребованы: запуск отследили.

– Толку-то с того? – скептически изрек старик. – Его вся округа видела. Я-то думал, что малость больше проку с моего житья здесь будет…

– Но вы же не новичок в нашем деле, товарищ Зверев, и должны понимать, что каждому овощу – свое время. Вот теперь и ваш черед настал, – с дружеской назидательностью произнес гость и добавил как-то не к месту. – Я смотрю, вы здесь неплохо устроились: тайга, великолепная природа, тихая спокойная старость…

– То-то и оно, что старость! Долго вы меня не звали… Силы ушли… Потратил их не на то, что надо… – Зверев вскинул голову, цепко схватил незнакомца за плечи трясущимися руками. – Что делать-то надо, говори?

– Во-первых, взять себя в руки и успокоиться. – голос пришельца звучал твердо. – Во-вторых, как можно быстрее вскипятить воды и найти свежих бинтов или чистую марлю, а то мой запас иссяк.

– Зачем бинты-то?

– Перевязку мне делать будем, Тихон Кузьмич, правая рука совсем ни к черту, да и бок весь ободран.

– Где это вас так?

– Далеко, километров за семьдесят отсюда, на железной дороге.

– Поездом, значит, к нам-то? – Зверев встал. – Пойду за дровами, печку затоплю…

– Ни в коем случае! – удержал его незнакомец. – Электрокипятильник, надеюсь, имеется?

– Был где-то, поищу.

– Минуту, Тихон Кузьмич, я закончу: ни одна живая душа не должна знать, что я к вам приехал. Большая неудача у меня получилась на железной дороге… Ищут повсюду, едва ушел. И в ваш поселок заглянут наверняка. Ехал-то я к вам как племянник из Хабаровска, и все было бы хорошо, если бы не случай…

– Какой еще случай?

– Об этом – потом, а сейчас, как можно быстрее, кипяченой воды. Кстати, я не представился: меня зовут Николай Семенович Рупасов, запомнили?

– Запомнил… Керосинку-то можно засветить?

– Можно, только установите ее на полу, – разрешил гость.

Зверев зажег керосиновую лампу, увернул фитиль так низко, что ее тусклый свет едва освещал его лицо, изборожденное глубокими морщинами. Руки старика дрожали. Когда он стал доставать с полки ведро, оно выскользнуло и с оглушительным дребезгом ударилось об пол.

– Тише, вы! – бешено прошипел Ральф Чекерз и в этот миг понял, почему тогда, во время встречи на вилле, Эдвардс Коэл сказал: «Этого человека мы можем потерять совершенно безболезненно, нашей фирме он больше не понадобится – вышел в тираж…»

«Старая жаба! С таким можно провалиться в два счета», – подумал Ральф, но вслух сказал примирительно:

– Осторожнее надо, Тихон Кузьмич, не ровен час, кто-нибудь услышит…

– На отшибе живу… А в селе одни старухи да детишки, спят все. Мужики и бабы на покосе, страда у нас в эту пору.

– Хорошо, хорошо, старик, я все понял, – Ральф, кривясь от боли, осторожно стаскивал с себя пропахшую потом и йодом зеленую куртку лесоруба.

Зверев приладил