Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

– Игорь взял продолжительную паузу. Потом подытожил. – Ну что ж, побеседовали мы весьма доверительно и, надеюсь, со взаимной пользой. Спасибо тебе за откровенность, Михаил. А теперь командирский вопрос: скажи, как собираешься служить дальше?

– Служить буду, как и служил, больше вам не придется отвечать за меня, можете поверить, – Павлов прямо смотрел Игорю в глаза.

– Тогда на этом и завершим, – лейтенант встал из-за стола. – А сейчас ступай во взвод, отдыхай. И еще: это, конечно не мое дело, но я бы хотел, чтобы ты не таил злобу на отца, Михаил. Может быть, все еще переменится к лучшему.

– Навряд ли, товарищ лейтенант, – с сомнением покачал головой Павлов. – Сколько уж лет все одно и то же… Я как со службы вернусь, попробую в район уехать, люди там говорят нужны в Сельхозтехнике. А я ведь механизатор широкого профиля, курсы закончил. Глядишь, квартиру со временем дадут, а потом мать, сестру с братом и бабушку к себе заберу…

– А вот это уже совсем другой разговор, – тепло улыбнулся Игорь.

Глава 7

Во Владивостокском порту вторые сутки шла разгрузка огромного океанского сухогруза, прибывшего из Иокогамы. Могучие портовые краны доставали из необъятных трюмов исписанные иероглифами ящики со станками, многотонные тюки с мануфактурой, бочки с красителями, и, по мере того как корабль освобождался от груза, все выше поднимались из воды его борта, исхлестанные над ватерлинией жестокими океанскими волнами.

Последний трюм разгрузили уже поздней ночью. Контейнеры с радиоэлектронной аппаратурой, предназначенной для Федеративной Республики Германии и отмеченной в судовом реестре под литером «груз срочной доставки», установили на железнодорожную платформу.

Судно стало готовиться к отплытию и вскоре покинуло советский дальневосточный порт. Если бы кому-то вздумалось пересчитать количество людей, находящихся на его борту, то ему бы пришлось убедиться, что в многочисленной команде стало на одного человека меньше…

***

Машинист тепловоза Иван Михайлович Шлыков вел в ту ночь с восточного плеча грузовой состав в двести осей. Мощные фары локомотива серебристо высвечивали бесконечные ленты рельсов. Помощник машиниста Сергей Голубев клевал носом, старательно пытаясь скрыть от Шлыкова неуемную зевоту.

Иван Михайлович внимательно осмотрел приборы, контролирующие работу мощных дизелей, повернулся к помощнику.

– Опять мало спал перед поездкой, Серега? – спросил он укоризненно и одновременно участливо.

– Что вы, Иван Михайлович! – встрепенулся парень. – Я вовсе не хочу спать…

– Ты мне тут сказки не рассказывай… Молодым-то и я был, знаю, что к чему, – по-доброму усмехнулся Шлыков. – Набегаетесь с девчонками до утра, нацелуетесь, а потом, на работе, ртом мух ловите… Встряхнись-ка, давай, а то с тебя такого проку мало.

Сергей нехотя поднялся с сиденья, помотал головой, прогоняя сонливость, сделал несколько энергичных приседаний, отер лицо мокрым полотенцем. В это время впереди засветились фары встречного локомотива, и, когда он загрохотал мимо, помощник стал внимательно осматривать его платформы, что было предписано технологией работы локомотивной бригады. Проводив взглядом последний вагон, Сергей доложил Шлыкову:

– На встречном все в порядке.

– Понял, – сказал машинист и уже собрался сообщить об этом коллеге пролетевшего мимо локомотива, как услышал от него по бортовой рации:

– Встречный, у вас в хвосте левая букса горит!

– А ну глянь, что там?! – быстро приказал Шлыков.

Сергей повис на поручнях, поток рассекаемого тепловозом воздуха выбил из глаз слезы. Точно, в конце состава искрилось оранжевое свечение. Помощник обернулся внутрь кабины, закричал прерывающимся от волнения голосом:

– Михалыч, врубай экстренное, горим!

Машинист быстро повернул рукоятку крана в положение аварийного торможения.

***

В кабинете начальника отдела Управления государственной безопасности полковника Александрова проходило оперативное совещание. По обеим сторонам длинного стола сидели офицеры-контрразведчики. Раскрывая коричневую папку, с информацией о ЧП готовился выступить подполковник Морозов, седовласый, плотного телосложения офицер. Его лицо с жесткими суховатыми чертами выглядело озабоченным.

– Я только что с места происшествия, товарищи, – начал он. – Вот заключение технической комиссии. Железнодорожники сообщают, что нефтеналивная цистерна загорелась около двадцати двух часов местного времени на участке примерно сто сорокового километра из-за перегрева шейки передней колесной пары. Через трещину в буксе выбило смазку, из подшипника выплавился баббит, полетели искры. А цистерна, как видно, подтекала, вследствие этого произошло возгорание нефти. Локомотивная бригада сделала все возможное в этих условиях: по бортовой связи сообщила о происшествии на ближайшую станцию, остановила состав и попыталась расцепить вагоны, но было уже поздно, пожар разгорался все сильнее. Вскоре цистерна взорвалась, огонь перекинулся на идущий впереди вагон с цементом и расположенную за цистерной платформу с зарубежными контейнерами. Итог инцидента: нефтеналивная цистерна, вагон с цементом и платформа с двумя контейнерами уничтожены огнем. Наша оперативная группа полностью подтверждает выводы железнодорожников о техногенной причине пожара, – Морозов закрыл папку, давая тем самым понять, что техническая часть вопроса исчерпана, затем продолжил. – Но инцидент на этом не закончился: машинисты тепловоза и прибывшие на место аварии сотрудники ближайшего районного отдела транспортной милиции обнаружили, что один контейнер вскрыт, таким образом, возникла версия, что, помимо пожара, было еще и ограбление. Но теперь эта версия отметается как несостоятельная.

– Почему? – спросил коренастый майор Дымов.

– Потому, что теперь совершенно точно установлено: во вскрытом контейнере не было никакого груза, зато имелось отлично оборудованное помещение для длительного автономного существования человека.

– Вот даже как! – удивился майор.

– Я привез снимки, – Морозов достал из большого синего конверта фотографии и разложил их на столе. В кабинете воцарилась тишина, участники оперативного совещания внимательно изучали фотоматериал. Выждав несколько минут, подполковник продолжил:

– Теперь, товарищи, необходимо сопоставить имеющиеся на этот час данные. Первое: контейнер доставлен во Владивосток японским судном «Комагата Мару», зафрахтованным японской же фирмой «Сумитомо Электрик Индастри», которая торгует своей электроникой по всему миру. Второе: груз в контейнерах шел в ФРГ под литером «срочный», поэтому незамедлительно был погружен на железнодорожный состав. Третье: один из контейнеров, как теперь выяснилось, оборудован для жизнедеятельности человека и принят к погрузке на платформу закрытым и, разумеется, опломбированным. Выяснилось, что замок имеет особую хитроумную конструкцию, чтобы пассажир мог самостоятельно открыть его изнутри, не нарушая пломбу. Предусмотрено абсолютно все: и вентиляция, и обогрев, и охлаждение, и биотуалет… А если бы во время приемки кому-то вздумалось проверить содержимое контейнера, то, кроме четырех массивных металлических запаянных ящиков, он бы там ничего не обнаружил. И еще одна немаловажная деталь: вес контейнера в точности соответствует каждому из остальных, заполненных. Достигнуто это за счет утолщения дна, что, кстати, создает дополнительную устойчивость.

– Прямо не контейнер, а люкс-купе, – сказал кто-то из офицеров.

– Люкс, это не то слово… – многозначительно произнес Морозов. – Видели бы вы,