Великая Отечественная. Военное детство в советской пропаганде и памяти поколения (на материалах Донбасса) - Владимир Юрьевич Носков

попытки Красной Армии с ходу освободить Западный Донбасс не увенчались успехом, что привело к 8-месячной стабилизации фронта по р. Миус. Изменение ситуации на фронте вследствие поражения немецких войск на Курской дуге создали предпосылки для успешного наступления войск Южного и Юго-Западного фронтов в августе – сентябре 1943 г. 5 сентября были освобождены Артемовск и Горловка, 8 сентября – Сталино, 10 сентября – Мариуполь.

После освобождения мужчины призывного возраста, включая 17–18-летних юношей, были мобилизованы в РККА и пополнили ряды частей и соединений Юго-Западного и Южного фронтов, понесших тяжелые потери в августе-сентябре 1943 г. Для встретивших войну в несовершеннолетнем возрасте воинская служба в ретроспективном образе войны затмила воспоминания о детстве и жизни в условиях оккупации.

Яркий пример – автобиографический нарратив В. Г. Козореза (1926 г. рождения), в котором принципиально выделяется краткий, беллетризованный рассказ о времени оккупации – и детальное описание фронтовой жизни и боевых эпизодов[347]. Свидетельства жителя г. Донецка В. Г. Козореза заслуживают особого доверия с учетом его яркой боевой биографии: был десантником на борту танка, в ходе боев на территории Германии, охраняя танк, «огнем своего автомата уничтожил 12 вражеских солдат», за что был награжден медалью «За отвагу». Кавалером ордена Славы III степени он стал после того, как в одной из атак провел танки через минное поле, затем сумел в разведке добыть особо ценные сведения[348]. А. Т. Твардовский писал о солдате с подобной судьбой, что это был мальчишка, «успевший за войну побывать под немцами, подрасти до призывного возраста, призваться, обучиться и уже наслужиться…»[349].

Б. Л. Горбатов осенью 1943 г. в очерке «Год спустя» писал: «Кладбище городов и заводов. Лагерь уничтожения человеческого труда»[350]. Мерам по восстановлению угольной промышленности Донбасса были посвящены специальные постановления Государственного комитета обороны от 22 февраля и 26 октября 1943 г. Возвращались эвакуированные промышленные коллективы, привлекались трудовые ресурсы всего СССР, в том числе учащиеся. ЦК ВЛКСМ направил в Донбасс 40 тыс. юношей и девушек. На шахты в годы первой послевоенной пятилетки через систему оргнабора ежегодно поступало от 20 до 50 тыс. человек. Наиболее многочисленные группы юношей и девушек прибывали из Винницкой, Киевской, Полтавской и Сумской областей У ССР, а также из Воронежской, Курской, Орловской, Пензенской, Ярославской областей РСФСР. В силу этих обстоятельств происходило тесное общение детей и подростков – носителей различного военного опыта[351].

В освобожденном Донбассе сложилась критическая ситуация, вызванная системным уничтожением жилого фонда, социальной инфраструктуры отступающими частями вермахта. Представить испытания и трудности, которые пришлось преодолевать и взрослым, и детям в ходе восстановления, оценить масштаб сделанного позволяют Постановление Сталинского областного совета депутатов трудящихся «О восстановлении работы школ Сталинской области в 1943–44 учебном году», отчет Сталинского областного отдела народного образования (облоно) за 1944–1945 учебный год[352]. Был проведен учет детей школьного возраста, и в первых классах учеба началась уже в 1943 г. К восстановлению и капитальном ремонту, в котором нуждались более половины учебных заведений, привлекались родители, учительский состав, а также ученики старших классов. Ученикам, которые не могли посещать школу из-за отсутствия одежды и обуви (до 10 % в 1944–1945 учебном году), оказывалась помощь со стороны хозяйственников и торговых организаций[353]. При школах было организовано общественное питание в первую очередь для детей, родители которых были бойцами действующей армии или партизанами, а также для остронуждающихся детей. Летом 1944 г. в рамках оздоровительной кампании проходили регулярные взвешивания детей в детских домах, на лето в школах вводился режим пионерских лагерей, а для детей дошкольного возраста – организовывались летние дошкольные площадки[354]. Учитывались особые потребности детей со слабым зрением, слухом и задержкой умственного развития и направлялись в специализированные учебные заведения. Предусматривалось освобождение от экзамена по украинскому языку для переехавших из других республик, обеспечивались особые условия для учебы детей из Польши. Проводилась широкая воспитательная работа – выпуск стенгазет, переписка с бойцами, спортивные мероприятия[355].

Среди факторов, влияющих на формирование картины мира в детском сознании, крупный российский психолог В. С. Мухина выделяет прежде всего зависимость «от социального окружения: семьи или взрослых, заменивших семью; национальных традиций ближайшего окружения»[356]. В межвоенный период в Советском Союзе и сам институт семьи, и личностные семейные отношения претерпели ряд серьезнейших испытаний: радикальный слом «старого порядка», включая институт церковного брака в свете отделения церкви от государства, пропаганда свободных отношений, внутрисемейные разрывы в условиях гражданской войны, дополненные позже коллективизацией, испытания для родственных отношений в атмосфере страха и доносительства с нарастанием массовых репрессий и т. д. В 1930-е гг. при сохранении приоритета общественных интересов происходит переход к сохранению и укреплению семьи и семейных ценностей, вызванный комплексом причин: необходимость решения демографических проблем в условиях ускоренной модернизации, усиление власти Сталина и нарастание патернализма в социальной и общественно-политической жизни, идеологии и т. д.

Е. Ф. Кринко, И. Г. Тажидинова, Т. П. Хлынина на широком историческом материале убедительно показали, что во внутрисемейных взаимоотношениях в период Великой Отечественной войны наблюдались противоречивые – и разрушительные, и консолидирующие – тенденции[357]. К негативным последствиям для семьи вели гибель миллионов человек, длительная разлука, разорванные семьи, массовое сиротство, лишения, необходимость выживать любой ценой[358].

В Донбассе в силу ускоренной мобилизации, часто хаотичной эвакуации, длительной (для разных районов – от 6 месяцев до почти 2 лет) оккупации семьи не просто были разлучены, но и лишены какой-либо информации о судьбе родных. К моменту освобождения Красной Армией территории Донецкого бассейна численность населения региона составляла 48,8 % от довоенной[359]. В Ворошиловградской области после освобождения было создано 19 детдомов на 1200 мест, в Сталинской области в октябре 1943 г. в детских домах воспитывалось 2000, на начало 1945 г. – 4350 детей[360].

Я. И. Захаров, в годы войны заместитель редактора газеты 395-й стрелковой (шахтерской) дивизии, рассказывает о таком случае. Помощник начальника штаба 726-го стрелкового полка, уроженец г. Ровеньки капитан Ф. А. Семенко знал лишь, что его семья (дочь, жена и мать) успели эвакуироваться, предположительно, в Казахстан. Точной информации у него, как и у многих других, не было. В период боевых действий на Кавказе в 1942 г. офицер отправил письмо в «Казахстанскую правду» с просьбой помочь найти семью. В ответ на публикацию письма пришло около 50 тыс. откликов. Чтобы разобрать письма и ответить на них, начальник политотдела дивизии отдал приказ привлечь к этой работе почтальонов всех полков и подразделений. Семья была найдена, а дружеская переписка с людьми, участвовавшими в поиске, продолжалась до конца войны, эти письма помещались в дивизионной газете «Советский патриот[361].

Анатолий Иванович Сергеев, воюя в составе Южного фронта, после освобождения Сталино сумел попасть в город, но застал только пустую квартиру (сам дом