Дмитрий Устинов. Главком советского ВПК - Игорь Станиславович Прокопенко

Объем производства ВПК в июне 1941 года, как видно из представленных ранее в этой главе сведений и статистических данных, и без того был значительным. Тем не менее Устинов и члены коллегии проанализировали, что можно сделать для наращивания выпуска наиболее важной продукции, и составили небольшую справку. Предчувствие оказалось верным – на встрече, состоявшейся на следующий день, Вознесенский поручил Устинову в срочном порядке нарастить производство новых образцов вооружения и техники[118].

Однако при более детальном изучении номенклатуры производимых вооружений, чем Дмитрий Устинов занялся в последующие дни, стали видны многие опасные ошибки, допущенные при подготовке к войне. При ознакомлении с планом производства артиллерийских орудий самый молодой сталинский нарком с удивлением для себя обнаружил, что ни на одном заводе НКВ не производятся 45-мм противотанковые и 76-мм полковые и дивизионные пушки. Устинов немедленно вызвал своего заместителя и старого товарища Рябикова, чтобы выяснить, в чем дело. Состоявшийся между ними разговор сам Дмитрий Устинов вспоминал так:

«– Василий Михайлович, чем объяснить такое положение? – спросил Устинов у Рябикова.

– Производство этих орудий прекращено, Дмитрий Федорович, – ответил он.

– Почему?

– Таково требование заказчика – Главного артиллерийского управления Наркомата обороны и, в частности, его начальника маршала Кулика.

– Чем мотивировалось это требование?

– Необходимостью замены этих орудий новыми, имеющими большую бронепробиваемость в связи с обозначившейся тенденцией усиления броневой защиты немецких танков.

– А каково твое мнение по этому вопросу?

– Видимо, в этом есть резон, Дмитрий Федорович. Но снимать с производства эти орудия, не освоив выпуска новых, было нельзя. И это не только мое мнение…»[119]

Как показали последующие события, Устинов был абсолютно прав. Но об этом подробнее будет рассказано в следующей главе.

Проект указа Президиума Верховного Совета СССР «О назначении тов. Устинова Д. Ф. Народным Комиссаром Вооружения СССР». Утвержден постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) 9 июня 1941. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 1315. Л. 143]

Были проблемы и со стрелковым оружием. Еще с начала 1930-х в СССР велись работы по созданию противотанковых ружей. Был даже создан довольно удачный образец конструкции Рукавишникова, принятый на вооружение в 1939 году ПТР–39. Однако и тут сыграл свою роль маршал Кулик, продвигавший точку зрения, согласно которой против новых немецких танков такие ружья будут бесполезны. В результате производство ПТР было свернуто, вместо него было решено срочно начать проектировать 107-мм противотанковую пушку. Забегая вперед: дивизионные пушки образца 1940 года хоть и были созданы в кратчайшие сроки, в большую серию так и не пошли. Между тем нехватка противотанковых ружей на первом этапе войны серьезно сокращала возможности РККА по борьбе с танками противника.

«Повинен здесь и наш наркомат, который не проявил достаточной настойчивости и целеустремленности в доводке этого вида вооружения», – считал Устинов[120].

Оптика, производившаяся советским ВПК, а именно прицелы, панорамы, бинокли, перископы, стереотрубы, дальномеры и другие приборы, вполне соответствовала требованиям времени, однако масштабы производства были недостаточными из-за нехватки производственных мощностей. Эту проблему Устинов также отметил в первые дни на посту наркома.

4.4. Канун: две недели перед войной

Первые недели молодого наркома на высоком посту выдались нелегкими. Работать приходилось практически без отдыха. Об этом периоде работы Устинова на должности руководителя НКВ вспоминал его заместитель Владимир Новиков:

«Работоспособностью он обладал необычной, я бы сказал, не свойственной людям работоспособностью, в нее даже поверить трудно… Приезжал в наркомат к 10 утра. Работал до 6 вечера „без антрактов“. С 6 до 9 – перерыв. Потом снова – наркомат. Уезжал оттуда не раньше 4–5 часов утра»[121].

Цех окончательной сборки самолета УТ-2М. 1944. [Из открытых источников]

Довоенные танки производства завода № 183. Слева направо: А-8 (БТ-7М), А-20, Т-34 образца 1940 года с пушкой Л-11, Т-34 образца 1941 года. 1940-е. [Из открытых источников]

Водитель Устинова Иван Платонов, тот самый шофер, с которым он ездил на фронт во время войны с Финляндией и потом до самой Победы в Великой Отечественной войне, подтверждал, что спал нарком всего по несколько часов в сутки:

«Отсыпался он, если можно так назвать, часа три всего. Привезу его домой в половине шестого утра, он и говорит: „Ваня, в девять буди – как штык“. Приеду в 9, а он: „Не уходи, посиди рядом, не то усну“. И тут же – понеслись дальше. На полигоны, на заводы…»[122].

Николай Алексеевич Вознесенский. 1930-е. [Из открытых источников]

В разъездах и совещаниях прошла первая рабочая неделя в Москве. Известно, что за неделю до начала войны, в воскресенье 15 июня 1941 года Дмитрий Устинов участвовал в смотре новых образцов оружия и техники. Смотр этот проводился 15–17 июня для высшего руководства страны, промышленности и вооруженных сил на полигоне в подмосковном Софрино. В тот день нарком вооружения впервые увидел в деле некоторые новинки, которые в будущем оказали большое влияние на ход войны. Многие из них произвели на него впечатление.

Внимание Устинова привлекли средний танк Т–34, созданный коллективом конструкторов под руководством М. И. Кошкина, А. А. Морозова и Н. Л. Кучеренко, и тяжелый танк КВ–1, разработанный в конструкторском бюро Ж. Я. Котина. Обе машины значительно превосходили немецкие танки как по вооружению, так и по уровню защищенности. К началу войны, как вспоминал Устинов, было выпущено 639 танков КВ–1 и 1225 танков Т–34.

На второй день смотра, 16 июня 1941 года, Вознесенский поинтересовался у Устинова, как продвигается доработка противотанкового ружья Рукавишникова, о котором уже говорилось выше.

«Рукавишников жалуется, что ему ставят палки в колеса, а испытатели будто бы преувеличивают недостатки системы и попросту придираются к ней. Так что разберитесь, Дмитрий Федорович», – сказал глава Госплана наркому вооружения[123]. И попросил руководителя НКВ оказать Рукавишникову всю необходимую помощь. Поговорив с конструктором, Устинов назначил испытания его доработанного ружья на 23 июня 1941 года.

Реактивные установки залпового огня БМ-13 («Катюша») на огневой позиции вдоль линии фронта 3 октября 1943. [РИА Новости]

Но сильнее всего наркома вооружения и других присутствующих поразили возможности экспериментальной на тот момент реактивной артиллерии, демонстрация которой состоялась в заключительный день смотра 17 июня 1941 года:

«Речь идет о боевой реактивной установке БМ–13, в последующем названной „Катюшей“ и завоевавшей под этим именем легендарную славу. Установка обладала высокой огневой производительностью, могла вести залповый огонь,