Зекамерон - Максим Знак

На Рождество Санта приволок им подарочек – какого-то теплотрассника. Это само по себе было не большой радостью. А тут вдобавок у новичка, не первый год уже бомжующего верхолаза, была особенность: он давно запаршивел.

Сам-то он объяснял, что эта болезнь по-научному называется «псориаз», но они и без медицинских терминов все видели и понимали, что это какой-то полный псориаз, извините. От него натурально отваливались куски. А когда он сам в себе ковырялся, под облупливаемой броней отжившей кожи оказывалась кровь и на всю хату пахло гнилью. Аж передергивало! Он говорил, что все это от нервов, а все вокруг действительно нервничали без передыху и боялись заразиться.

Когда на следующий после его явления день дежурный подметал хату, ему понадобилось несколько раз освобождать совок. И последнюю партию заполнивших совок маленьких белых чешуек, которые еще недавно были бомжом, он гордо показал всем и сказал: «Ну что, пацаны! На Новый год будем со снегом!»

88

Чертов Энди

У каждого глупого правила была своя муза. Наверное, правила внутреннего распорядка в СИЗО написаны попытками побега или еще чем похуже. Имена заключенных, вызвавших к жизни новые несуразные пункты, в памяти ни у кого не остались, но уж одно мог бы назвать почти каждый. Этот чертов Энди Дюфрейн!

Они часто обсуждали, почему тут заведено так, а не иначе, почему это нельзя, хотя другое можно, почему так тупо. Гадать можно было сколько угодно, но с завидным постоянством обсуждение приводило их к примерам, и тогда вспоминали фильм про самый знаменитый побег.

Умом-то можно было понять, что проблемные правила существовали лет за сто до того, как был снят «Побег из Шоушенка», но все же, все же проще было винить Энди.

Почему на стены нельзя вешать портреты красавиц из Playboy, да и вообще ничего нельзя вешать? Этот чертов Энди прокопал тоннель под прикрытием прелестей одной красотки. Дошло до того, что на полку для продуктов запретили вешать занавеску: а вдруг за занавеской посреди полки они повредят стену?

Ложки выдавали только на время приема пищи. Это было жутко неудобно, даже роллтон не поешь. А все почему? Может, потому что чертов Энди копал свой тоннель ложкой?

Никакого общения! По коридорам их прятали друг от друга за углами, отворачивали к стене, да еще становились сзади, чтобы не было беды.

Никаких походов в библиотеку! Никто вообще не знал, какие книги там есть или могут быть – они стреляли вслепую.

В общем, ничего из того, что чертов Энди делал, им делать было нельзя. Впрочем… Мечтать, как Энди, мечтать-то им никто не запрещал? А в мечтах каждый мог видеть огромный свободный океан и пляж, на котором неплохо устроился этот чертов Энди.

89

Избранное

Кто знает, как оно там происходит на самом деле, но очень хочется верить, что самые яркие рисунки, самые вдохновенные строки писем не пропадают и не уничтожаются, а переходят в избранное.

У цензоров просто обязаны быть свои любимые авторы писем. А вдруг кому-то пишут в стихах? А вдруг он рисует в ответ картины? А вдруг в письмах, как захватывающий сериал, разворачивается драма?

Хотелось бы верить, что для цензоров это не механическая работа, что они, как заядлые библиофилы, ждут новинок от любимых авторов и вознаграждают их быстрым прочтением.

Есть Нобелевская премия по литературе и Букеровская, есть премия Пулитцеровская, а есть Гедройца. Но ведь для писем тоже должно что-то быть? И если кто-то старался и писал, затем перечитывал, перечеркивал, переживал и рвал, а затем писал опять, не может же труд его пропасть в никуда?

Наверное, это слабое утешение, но хоть какое: хотелось бы верить, что все письма, которые не дошли, пропали из-за любви. Что цензор, у которого, возможно, в жизни все не так интересно, как у сидящих в тюрьме авторов писем, нежно достал листы из конвертов, расправил шрамы погнутостей и поместил их в свой цензурионский альбом вместе с другими шедеврами.

Пусть этот альбом стоит на каминной полке, даже если ни у одного цензора камина нет. Хоть в мыслях! Пусть в камине потрескивают дрова, а рядом качается кожаное кресло с клетчатым пледом, а у его правого подлокотника – большой глобус с баром внутри.

Пусть это будет то волшебное место, где все пропавшие письма, стихи и рассказы будут читать, улыбаться написанному, а иногда даже, расчувствовавшись, немножко плакать.

90

Бразилия

– Что читаешь?.. А, Библию!.. А я уже читал – у нас на малолетке в комиксах была, – ему явно было скучно.

– А ты что читаешь? А… Легкий способ бросить курить? О, а хочешь, я расскажу тебе, как бросить курить? Очень надежный способ, мне помог! – сказал он и затянулся.

Никто разговаривать с ним не хотел, но пришлось все же:

– Слушай, а ты вообще читать сам-то умеешь?

– Ты чего? Я только школу закончил. Одиннадцать классов!

– С отличием?

– Как надо, так и закончил…

– Ну, давай проверим. Знаешь, где Бразилия?

– Отстань.

– Ну, знаешь или нет?

– Конечно, знаю!

– Так скажи.

– Отстань!

Вот так и началось. С тех пор только ленивый не спрашивал у него про эту Бразилию – где да где. Почему-то больше никого ничего из школьной программы не интересовало, а вот в вопросах Бразилии, видимо, все были крупными специалистами.

С течением времени вопрос пытались упрощать:

– Просто скажи, на каком континенте Бразилия. Ты же континенты знаешь?

– А ты знаешь, как в школу на малолетке ходят? Я пришел – два, не пришел – четыре.

– Ладно, скажи, на каком континенте Япония, если Бразилию забыл.

– Отстань!

Обычно приедается после ста повторений. Но если тот, над кем подшучивают, неизменно бурно реагирует, шутка становится только смешнее. Он вставал и ложился с Бразилией. Пытался даже угадать, но кто их знает, эти материки?! Поэтому злился. Доводили человека.

И наконец тот, кто все начал, решил и закончить. Он подошел как-то и примирительно сказал:

– В общем, слушай. Короче, если тебе интересно, то Бразилия – в Америке. Южной.

– В какой, в жопу, Америке?! Достали уже со своими приколами и со своей Бразилией!

91

Поэт-романтик

Все старожилы помнили, как он зашел в хату и после всех ритуалов уточнил:

– А у вас хата ауешная[4] или бэчебэшная[5]? Или так?

Хата была «так», но жили неплохо и мирно. Он оказался неплохим, в общем-то, парнем, только убийцей, да