Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

температура. В таком состоянии она упала дома и сломала шейку бедра. Ее положили в травматологию в 1-ю клиническую больницу в Феофании. И хотя там врач, принимавший ее, сказал, что хрипы в легких, но от воспаления ее не лечили, а положили на вытяжку и начали готовить к операции на бедре. Ей становилось все хуже, она тяжело дышала. На мои вопросы к врачам, почему ее не лечат от воспаления легких, от меня отмахивались как от назойливой мухи, дескать, не мешайте нам работать. Только в последний день вызвали пульмонолога, он установил последнюю, 4-ю стадию воспаления легких, отек легких, и в тот же день она умерла мучительной смертью, задохнувшись. И виню я себя за то, что поддался какому-то сильному стрессу. Не выяснил, что происходило. К маме в палату, она была там одна, подселили женщину. А мамины последние внятные слова были: на меня напали. Кто, как напал, мне неизвестно. Завотделением потом от меня прятался, говорили, что его нет. А врачи сказали, что она не хотела жить. Это не вяжется со словами: на меня напали. Я помчался в Печерскую Лавру ставить свечу за здравие, а оказалось уже за упокой. Не лечили, руководствуясь принципом «не навреди», проявили халатность или злостное невыполнение врачебного долга? Весь персонал разговаривает на украинском языке, делая вид, что плохо понимают русский. Впечатления очень тяжелые. Было ли нечто похожее и с отцом? Было ли это неоказание необходимой помощи, неправильное лечение умышленным или просто врачебной ошибкой сказать очень сложно.

В 48 году Рязанов отдыхал 2 раза в Карловых Варах, где ему очень нравилось. Скорее всего, это лечение ему посоветовал Конев. У многих фронтовых генералов желудок был испорчен нервным перенапряжением и нерегулярным питанием на фронте. Конева в 45-м спас, как он писал, немецкий врач, вскоре повешенный по приговору Нюрнбергского трибунала. Он же и посоветовал Коневу Карлсбад, затем переименованный в Карловы Вары. Там маршала окончательно поставили на ноги. Желудку Рязанова лечение на курорте тоже помогло. Сохранился его дипломатический паспорт с датами прибытия и убытия. Судя по воспоминаниям вдовы М.Е. Катукова, Елены Сергеевны, Карловы Вары сразу после войны были таким модным курортом для советской элиты. Там отдыхали военачальники, ученые, писатели, художники, актеры. В 48-м же году произошла и 1-я «бархатная революция», в результате которой Чехословакия вошла в сферу влияния Советского Союза. Природа не терпит пустоты. Если американцы восстанавливали Германию, обустраивая там свои базы, то Советскому Союзу нельзя было не приблизить к себе Чехословакию, народ которой помнил советских солдат – освободителей. Черчилль говорил, что Советскому Союзу должна отойти вся Европа. Сталин был человеком не жадным, – это видно по его наследству, – и скромным – не стал брать все, а – главное – реалистом. Вряд ли Рязанов в этом участвовал. Он не был специалистом по тайным операциям. Этим должны заниматься профессионалы. Да и даты его присутствия отличаются, и, судя по воспоминаниям Судоплатова, там работали только чекисты. Хотя Одинцов в звании генерал-полковника был советником генерала Ярузельского в Польше. Как мне говорил тогда Г.Т. Красота: командует Ярузельским.

На обороте открытки с фотографией Richmond Park-Hotel Karlsbad текст: «Дорогая, Иринушка! Здравствуй! Вот дом, в котором я живу. Окна в противоположную сторону – на гору. Солнце встает из-за горы и с 8 часов светит мне в комнату, а к 12 часам уходит и жарит в окна, которые видно на снимке. Гора и домики на склоне так же видно с моего балкона, как и на снимке. Поцелуй Мише, Славику, привет Ольге Васильевне. Целую. В. Рязанов. 17.5.48». На обороте такой же открытки еще одна весточка жене: «20.5.48. Иринок, дорогая, здравствуй! Сегодня закончили все исследования. Начали лечение. В том же порядке, как и раньше. Чувствую себя неплохо. Только скучаю. Всех целую. Особенно Мишу. В. Рязанов».

Бюст на родине дважды Героя, в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР, открыли в Большом Козине в 53-м году, уже после смерти Василия Георгиевича. Но сам бюст был сделан при его жизни известными скульпторами Л. Кербелем и В. Цигалем. Есть несколько фотографий того, как позировал им Рязанов, Рязанова с ними. На обороте большой фотографии бюста надпись: «Уважаемому Василию Георгиевичу от авторов в память встречи. Л. Кербель – В. Цигаль. Москва. 1950».

Не благоприятствовала здоровью и обстановка в стране. Родина, которой он отдал все, что мог, защитил ее, прикрыл собой, относится к нему, как к пасынку. И не только к нему. В этажах власти царят бездушие, злоба и интриги. Его жизнь часто походила на соревнование со смертью. Не раз он побеждал: в детстве, когда мог умереть от голода, в революционных бурях юности, в тюремных застенках, в войнах, в летящем самолете и на передовой под обстрелами и бомбежками. Но постоянно выигрывать нельзя. В мирное время в кисловодском санатории ВМС он потерпел поражение. Хотя это вопрос открытый. Вдруг в новом состоянии его душе лучше?

Предки деда, отца матери, еще при Екатерине или при Петре, я, к стыду своему, не знаю, приехали в Россию из Германии или Швейцарии. Служили новой родине. Получили российское дворянство за хорошую службу. Немецкой крови за эти годы почти не осталось; роднились с русскими. Но фамилия немецкая – Крахт. Сейчас известен швейцарский писатель с этой фамилией. Может, родственник. Бабушка эту фамилию не меняла ни на девичью, ни на фамилию второго мужа. От отца требовалось определенное мужество, усилия пойти наперекор, чем-то пожертвовать, чтобы жениться на девушке из дворянской семьи с немецкой фамилией. Да и недруги трактовали все извращенно.

У него были часы, подаренные ему Сталиным. Может, это был массовый вариант, когда заслуженным в чем-то людям преподносят такие часы, но они были. После смерти Василия Георгиевича эти часы носила некоторое (недолгое) время его теща, Ольга Васильевна, моя бабушка (замечательный человек). Когда к ней из Москвы приехала любимая племянница, а она на вокзале пыталась посадить ее в поезд, буквально засовывая в окно вагона, – тогда путешествовать оказывалось тяжелее, чем сегодня, – часы у нее сняли, – воришки в то время работали, видимо, по причине тех же несытых времен, мастеровитее, чем сейчас. Она, конечно, расстроилась, но, – что поделаешь, – жизнь продолжается, – не в часах счастье. Еще одни часы прислал маршал Г.К. Жуков (или это те же?). Сохранилось сопроводительное письмо с подписью маршала: «…и за достигнутые при этом успехи посылаю Вам от НКО подарок ручные часы «Люзин»».

И вещи того времени были мужественными. Сейчас таких почти нет. Опасная бритва и камень