Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - Дин Джобб

ежедневной автомобильной прогулки по городу. В Париже они тем летом нашли еще две жемчужины, идеально сочетавшиеся с остальными и достаточно крупные, чтобы стать главными элементами композиции. Их прислали в Нью-Йорк и 29 сентября доставили в «Плазу». В тот же день после обеда Джесси пошла к Картье на Пятую авеню, чтобы там их добавили к ее ненаглядному ожерелью, стоимость которого в результате выросла до четырехсот пятидесяти тысяч. Супруги оказались почти в одной лиге с Косденами, обладателями прославленных жемчугов Флетчера.

– Что ж, – заметил Донахью жене, когда они любовались новыми жемчужинами. – Полагаю, ожерелье завершено.

* * *

Это было накануне. А сейчас Бэрри стоял, прижавшись спиной к входной двери и прислушиваясь к голосам. Разговаривали две женщины, одна из них порой смеялась. Бэрри не мог разобрать, о чем они говорят.

Общий ключ он раздобыл у одного бывшего портье «Плазы». Бэрри нанял подельника, чтобы тот наблюдал за отелем и фиксировал передвижения супругов и их прислуги. Он ожидал, что в это время никого не застанет.

Как быть? Выскользнуть назад в коридор с пустыми руками? Или продолжить начатое, рискуя быть пойманным? Если его припрут к стене, он сможет выхватить револьвер, который обеспечит ему прикрытие для побега. Не прошло и секунды, и он принял решение – метнуть все же кости, поставив на то, что успеет обнаружить камешки раньше, чем кто-нибудь успеет обнаружить его самого.

Комнаты в «Плазе» соединялись дверями, давая возможность создавать апартаменты любой величины и конфигурации – как для кратковременных постояльцев, так и для тех, кто планирует оставаться здесь подольше. Однако эта концепция подразумевала наличие в каждой комнате еще одной, дополнительной двери – в главный коридор. Шесть комнат в апартаментах Донахью располагались буквой L, окна восточной стороны смотрели на Пятую авеню, а окна южной – на 58-ю улицу. Гостиная, куда проник Бэрри, была центральной, угловой комнатой. Спальня и ванная Джесси находились в той части, что выходит на 58-ю, то есть справа от Бэрри, а комнаты с окнами на авеню занимал ее муж.

Бэрри пересек гостиную и приоткрыл дверь, ведущую, если он правильно понял, в спальню. Там никого не было, но голоса зазвучали громче – из примыкавшей к ней ванной.

В туалетном столике он ничего не нашел. А вот в незапертом ящике бюро обнаружилась бархатная шкатулка, заполненная украшениями. Особенно выделялось великолепное кольцо с десятикаратным бриллиантом огранки «маркиз», к которому прилагались два кольца с бриллиантами поменьше, призванные окружить с обеих сторон и выгодно акцентировать красоту мерцающего солитера. Еще там лежали крупная булавка с бриллиантами и рубинами, еще одно кольцо, брошь и украшенный драгоценными камнями ридикюль. Бэрри сгреб все это в портфель.

Он просунул руку вглубь ящика и выудил шесть ниток жемчуга, завернутые в шелковую бумагу. Некоторые из них – наверняка имитация. Если допустить, что все они настоящие, то в его руке сейчас миллионы долларов.

«Самый простой способ отличить настоящий жемчуг от имитации, – позднее рассказывал Бэрри, делясь секретом, – это слегка потереть жемчужиной зубы. Если она настоящая, то будет ощущение трения, шершавости, а подделка – гладкая и плавно скользит».

Он проверил первую нитку. Жемчужины скользили. Он вернул ее на место и взял следующую – розовую, только что собранную из пятидесяти четырех бусин. А эти оказались шероховатыми и отправились в портфель вместе со следующей ниткой – из пятидесяти двух жемчужин, которые тоже прошли тест. Стоимость обеих ниток в сумме составит двести тысяч долларов.

Бэрри находился в спальне уже около трех минут. Он знал, что в любой момент сюда могут нагрянуть Донахью или кто-нибудь из слуг. Удовлетворенный уловом, он убедился, что гостиная пуста, и поспешил к входной двери. Когда он закрывал ее за собой, из ванной по-прежнему доносились голоса.

Он спустился по лестнице на пятый этаж, стягивая на ходу перчатки, а оттуда добрался до лобби на лифте. Выйдя из отеля, он на 59-й улице сел в такси, ехавшее на восток, но вскоре – на случай если за ним следят – попросил остановить. Там поймал другое такси, которое двигалось в противоположном направлении. Водитель высадил его на 115-й улице возле парка Морнингсайд, когда солнце уже садилось. До своего дома на 119-й улице он прошел пешком. В портфеле ощущалась тяжесть: камни и жемчуга на семьсот тысяч долларов – эквивалент сегодняшних десяти миллионов.

Дерзкая кража не заняла и получаса.

* * *

Когда пара одевалась к ужину, Джесси выдвинула ящик бюро, где лежали ее любимые жемчуга. Она сегодня уже надевала новое розовое ожерелье для обеда с мужем в одном отеле на Парк-авеню. Вернувшись примерно в полпятого, она завернула ожерелье в шелковую бумагу, чтобы жемчуг не портился, положила его в бюро и отправилась принимать ванну.

Через три часа ожерелья на месте не оказалось – вместе со второй ниткой и прочими драгоценностями.

– Это ты спрятал мои камешки? – крикнула она мужу, заподозрив его в розыгрыше.

– Нет, – ответил он, – даже не прикасался.

После осмотра всех комнат они поняли, что их обокрали. Вызвали гостиничного детектива. Позвонили страховщикам. Прошел целый день, прежде чем они решили обратиться в полицию, и газетчики тут же обо всем прознали.

Сочетание богатой жертвы и дерзкой, практически неосуществимой кражи – какой соблазн для прессы! «НАСЛЕДНИЦУ ВУЛВОРТА ОБОКРАЛИ В “ПЛАЗЕ”, – кричала первая полоса «Нью-Йорк Таймс». «Бруклин Дейли Игл» назвала произошедшее «самым успешным похищением драгоценностей за всю историю города».

Столь громкое преступление заслуживало реакции на высочайшем уровне. Комиссар полиции Нью-Йорка Ричард Инрайт лично помчался в «Плазу» и провел там почти два часа, утешая потрясенных Донахью. Он поручил это дело шефу сыскного отдела Джону Кафлину. Тот собрал команду из двадцати человек, а вести следствие назначил двух своих лучших подчиненных, лейтенанта Оскара Майера и сержанта Гровера Брауна, обладающих, как отметила «Бруклин Дейли Игл», «обширным опытом в расследовании краж облигаций на Уолл-стрит». Им приказали не останавливаться до тех пор, пока не появится имя подозреваемого и не найдутся драгоценности.

Можно ли говорить, что кражу провернули профессионалы? Газетчики предполагали, что группа искусных жуликов – «международных воров высокого калибра», как назвала их «Бруклин Ситизен», – следила за Донахью от самой Европы. Новые жемчужины прибыли в Париж прямо накануне кражи – выбор времени слишком идеален, чтобы оказаться совпадением.

Или это дело рук кого-то из домашних? Донахью не выходила из спальни, кроме тех десяти или пятнадцати минут, пока принимала ванну. Может, кто-то дал знать злоумышленнику, что путь свободен? Кафлин и его люди допросили горничную и камердинера, а также массажистку, которая была