Джентльмен и вор: идеальные кражи драгоценностей в век джаза - Дин Джобб

в свою очередь, предъявил претензии страховщикам, которые идут на сделки ради экономии, «фактически напрямую рекламируют воровство». «Скаффа, – говорилось в прокурорских документах, – крупнейший игрок в процветающем подпольном бизнесе».

Позднее выяснилось, что Скаффа год назад реализовал через скупщика одну из вещиц, похищенных Бэрри у Косденов. Кольцо с розовой жемчужиной, которое стоило примерно сорок тысяч долларов, попало в руки опознавшего его манхэттенского ювелира. Федеральная страховая компания, чьими клиентами выступали и Косдены, и Донахью, обязала Скаффу выплатить ювелиру восемь тысяч. Полиция осталась в неведении. Но когда информация просочилась, власти Лонг-Айленда инициировали повторное расследование по делу Косденов.

Карьера Скаффы в роли Великого Добытчика явно близилась к концу, но он в ожидании суда все равно продолжал свою охоту за крадеными драгоценностями. Нью-йоркская «Дейли Миррор» позднее опубликовала карикатуру, где Скаффа изображался в виде фокусника в цилиндре: делая руками затейливые пассы, он берет у воров и «работников второго этажа» краденые вещи и передает их в руки полиции и страховщиков. «От всей этой схемы дурно пахнет, – написала газета в сопровождающей карикатуру заметке. – Обокрали пожилую вдову. Драгоценности застрахованы. Скаффа их приносит. Страховщики довольны. Полиция избавлена от неловкости, вдова счастлива, воры получают сумму, которая прекрасно покрывает затраченное ими время, поскольку от скупщика многого не дождешься. А мистер Скаффа… счастлив вдвойне, получая неплохие деньги за помощь обществу».

Бэрри разобрался, как функционирует схема и как на этом можно заработать. Кража у Донахью на некоторое время превратила его из простого вора в похитителя драгоценностей за выкуп. К чему рисковать и идти к барыге за жалкие десять процентов, когда ты можешь получить те же деньги от страховщиков, которые таким образом избегают выплаты полной стоимости. «Ведь для них это лучше, – позднее объяснял он, – чем полное банкротство компании».

Именно поэтому состоятельные жертвы не слишком стремились заявлять о своих утратах. Если они будут помалкивать, сотрудничая со страховщиками, то Скаффа или подобные ему частные детективы вернут драгоценности без всякой полиции и орды вездесущих репортеров. «А если дело раскроется и полиция начнет задавать неудобные вопросы, то Скаффа и его коллеги, – шутил Бэрри, – всегда могут сказать, что, мол, случайно нашли камушки в дупле».

Но полиция Нью-Йорка тем временем продолжала поиски Сэма Лэйтона и похитителя драгоценностей Донахью. Следствие Кафлина вылилось в фарс, достойный фильмов про копов из Кейстона[27]. Является бывший вор – по словам Скаффы – и говорит, что обнести Донахью его подговорил сидевший с ним чувак, англичанин по кличке Инглиш Джимми Беркли. К поискам присоединяется Скотланд-Ярд. Следователи вновь опрашивают горничную и камердинера Донахью, и нет – дело не касалось прислуги. Заголовки кричали, что аресты неизбежны, но никого так и не арестовали. Одного типа схватили за то, что тот ворвался в продуктовый магазин в Нью-Джерси, заявляя, что именно он и есть тот самый таинственный Сэм Лэйтон, но Пекора разоблачил его как мелкого жулика, который ищет дешевой популярности.

* * *

Артур Бэрри оставался вне подозрений. Журналист «Нью-Йоркера» Моррис Марки представлял за кражей драгоценностей Донахью «дерзкого преступника» с леденящей душу «захватывающей историей». Тем временем шумиха в прессе начала спадать, а детективы стали переключаться на другие дела. «В конце концов, – заметил Марки, – это всего лишь одно преступление из тысячи, к тому же жертвам вернули все их добро».

Так Бэрри провернул крупнейшую кражу в своей карьере.

Глава 13. Ночной «нырок»

Манхэттен. 1920–1925

Облицованный серым камнем особняк в Верхнем ВестСайде на Западной 70-й улице, 244, в двух шагах от Бродвея пользовался в век джаза недоброй славой. Одним июньским утром 1920 года экономка с ужасом обнаружила единственного тамошнего обитателя Джозефа Боуна Элуэлла с простреленной головой. Обмякший, он сидел в кресле и был еще жив, но через пару часов умер. Сорокасемилетний Элуэлл имел репутацию ловеласа, которая едва ли не затмевала его страсть к разведению чистокровных английских скакунов и славу искусного игрока в бридж.

Пуля из револьвера 45-го калибра оставила выбоину в оштукатуренной стене, само же оружие не нашли. Наружная дверь была заперта. Полиция полагала, что Элуэлл сам впустил убийцу в дом. И что он знал этого человека весьма близко, встретив гостя в красной шелковой пижаме, без вставной челюсти во рту и с лысиной, не прикрытой накладкой. Недостатка в подозреваемых не было: брошенные любовницы, картежники, продувшие ему крупные суммы, соперники из мира скачек. Следователи прощупали «старые ссоры, старые любовные интрижки, столкновения на скачках или за карточным столом, конфликты в бизнесе», – сообщала «Нью-Йорк Таймс», но все их теории и нити в итоге вели в никуда. Даже Эдгар Аллан По, – утверждала газета, – «не смог бы сочинить столь крепкий детективный сюжет».

Городская пресса смаковала ход расследования несколько недель. Свидетели помогли восстановить все перемещения Элуэлла в тот вечер: сначала ужинал с друзьями в ресторане на крыше отеля «Риц-Карлтон», затем – шоу Зигфельда «Полуночные безумства»[28] с толпой молоденьких танцовщиц на сцене, и наконец, за пару часов до рассвета, вернулся домой. Но полиция так никого и не арестовала, и пресса постепенно утратила интерес, репортеры переключились на новые убийства и прочие страсти.

Интерьеры жилища Элуэлла, включая впечатляющую коллекцию восточных ваз, нефритовых статуэток и книг в кожаных переплетах вместе с книжными шкафами красного дерева, ушли с молотка. Владелец особняка, один манхэттенский адвокат, со временем сдал особняк Мертл Кинг, действовавшей от лица своего приятеля, намеревавшегося открыть частный игорный клуб «Арлекин». Будущий хозяин заведения был ей известен как Артур Гибсон, и она даже не подозревала, что его настоящее имя – Артур Бэрри.

«Я был игроком, сколько себя помню», – позднее признался Бэрри в газетном интервью. Те скромные суммы, которые он зарабатывал, развозя взрывчатку для взломщиков сейфов по всей Новой Англии, нередко оказывались на кону. «Я ездил из города в город и везде играл в кости, учился сечь фишку, – вспоминал он. – Стоит мне увидеть безмолвную, всю в напряжении компанию вокруг игроков – всё, не могу устоять, для меня это как мед для пчелы. Страсть помощнее секса».

Набив карманы деньгами, которые он лопатой греб, сбывая краденые камни, Бэрри выискивал других таких же азартных людей, готовых ставить по-крупному. Игровую стратегию он продумывал не менее тщательно, чем планы очередной кражи. Как-то раз он бросал кости в компании ребят при деньгах, включая двух бутлегеров с пухлыми кошельками и профессионального игрока, который глазом не моргнув спустил однажды пятьдесят штук, – а в кармане Бэрри лежали какие-то жалкие три тысячи долларов, и он не был готов с ними