Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

Лесные власти следует рассматривать как особую группу по интересам, а не как верных слуг королевской особы, хотя в царствование Георга I королевская особа в основном отсутствовала в Англии. В 1717 году король Георг поехал пострелять в Суинли Уок не потому, что, изучив карты леса, он указал пальцем на конкретное место; нет, его туда препроводили. Занимавшиеся этим должностные лица преследовали свои собственные интересы. Известно, что несколько старых семейств егерей поднялись до статуса дворян и самостоятельных землевладельцев. Неграмотные отцы передавали свои полномочия из рук в руки собственным грамотным и хорошо обеспеченным сыновьям. Уилл Лоруэн, главный егерь и лесник Нью Лодж Уок, по первой из названных должностей распоряжался доходами от 600 до 1000 фунтов стерлингов в год, за счет которых приходилось содержать стаю гончих собак и штат конюхов; его сын Уильям был йоменом-загонщиком с жалованьем 80 фунтов стерлингов в год; его брат также состоял в лесном штате; некий Джордж Лоруэн какое-то время служил лесником в Сандхерст Уок. Лоруэн был также младшим смотрителем Нью Лодж Уок с жалованьем всего в 20 фунтов стерлингов в год, получая дополнительно 6 фунтов и 1 шиллинг в качестве «домоправителя» красивого охотничьего павильона[306]. Роберт Ханнингтон был помощником лесника Бигшот Рейлз (20 фунтов стерлингов в год), Августин Ханнингтон — старший — Сандхерст Уок, а Августин Ханнингтон — младший — Истхэмпстед Уок (20 фунтов в год), и он же был егерем по отстрелу хищников (9 ф. 2 ш. 6 п.); но по другим документам они числятся землевладельцами, и по крайней мере один из них поименован «джентльменом»[307]. Уильям Майлз был младшим смотрителем лесных массивов Олд Виндзор и Эгам (20 фунтов стерлингов), а его сын, которого убили, состоял на службе у бригадира Ханивуда, почетного смотрителя Олд Виндзор Уок[308]. Томас Сойер был помощником лесника Суинли Уок, а Джон Сойер — части Крэнборн Уок (с жалованьем по 20 фунтов каждый); но Джон Сойер, вероятно, также был тем самым атторнеем по имени Джон Сойер, который регулярно выступал в суде города Виндзора[309]. В те годы система распределения постов среди политических сторонников, возможно, не только приносила аристократам и генералам почетные должности рейнджеров и смотрителей, но и давала посты лесников (причем некоторые из них становились почти наследственными) дворянству, специалистам разных профессий и сыновьям лесных служащих, достигших этого статуса. Фактическую же лесную работу выполняли слуги.

При тогдашней системе материальных и нематериальных вознаграждений, связанных с той или иной должностью, и распределения постов не стоит пытаться установить, каков был доход того или иного лица. (Нас должен насторожить пример полковника Негуса, который в качестве заместителя и помощника лорда-хранителя в чине констебля получал смехотворное жалованье в 10 фунтов стерлингов в год; но к этому мы должны добавить несколько надбавок за его службу рейнджером трех разных лесных массивов; 800 фунтов в год за пост королевского конюшего; 260 фунтов в год за должности «авенера» и «маршала клерков», то есть отвечающего за поставку овса лошадям и ведающего приведением к присяге служащих конюшенного ведомства и выплатой жалованья всем его сотрудникам, — и это лишь начало списка всех его ролей[310].) Что касается младших лесников, то известно, что их дополнительные привилегии включали в себя пользование охотничьими домиками, часто с фруктовыми садами, огородами, пастбищами; плату за выдачу разрешений на отстрел оленей; крупные льготы на лесоматериалы[311]; продажу молодых веток на корм; а также использование влияния, сопутствующего должности. После трагедии с «черными» обычно покладистые регардеры на последних двух заседаниях суда Суанимота, проводившихся в Виндзорском лесу, вдруг проявили осторожную независимость. Они предали суду группу младших лесников за повал сухостоя без осмотра (то есть не имея лицензии и не уведомив регардера) и за слишком неуемную обрезку сучьев под видом заготовки молодых веток. Кроме того, присвоение оленей, найденных ранеными или случайно убитыми, «сделалось их пагубным обычаем». Старый охотник Уилл Лоруэн умер, и судьи с опозданием взялись за его сына, который унаследовал должность отца: сына привлекли за то, что он продолжал пользоваться участком, огороженным еще его отцом без разрешения лесного суда на Нью Лодж Уок, площадью не менее 150 акров, «в ущерб живущим по соседству с этими местами людям, которые имеют на них право общинного пользования»[312].

Приведя здесь эти обвинения, мы, вероятно, лишь приоткрываем завесу. Там, где не было такого жесткого и, вероятно, честного рейнджера, как Сара, бдительного и ограничивающего побочные доходы, мелкие лесные чиновники, по ее выражению, тянули с номинально королевских владений «все, что могут». А их высокопоставленные хозяева, как мы увидим, показывали им пример. И Бэптист Нанн, при всем своем рвении, возможно, руководствовался не только идейными и умозрительными мотивами, но и личными интересами. К 1723 году он сосредоточил у себя в руках должности егеря Олд Виндзор Уок (30 фунтов стерлингов в год) и заместителя председателя или секретаря, лесных судов (20 фунтов стерлингов в год). На второй должности он получал установленное вознаграждение за все виды деятельности, включая получение лицензий от выездного судьи на валку леса, вырубку молодых рощ и т. д. Люди, живущие в лесу, издавна жаловались на то, что чиновники, подчиненные выездному судье, взимают «непомерные сборы»[313], и нет никаких оснований предполагать, что XVIII век открыл здесь новую эпоху; и точно, Уилл Уотерсон вспоминал, что получение лицензий сопровождалось «как неприятностями, так и расходами»[314].

Больнее всего задевала лесовиков выдача (или продажа) лицензий по ордеру выездного судьи, разрешающих охоту на всю дичь в лесу, кроме оленей. Располагая такими ордерами, лондонские охотники, коммерсанты, юристы, армейские офицеры могли по выходным устраивать за городом модные выезды на охоту, в то время как местные фермеры и дворяне представали перед лесными судами за добычу дичи на своих собственных землях. В 1717 году даже Негус выразил протест по поводу многочисленности выданных таким образом ордеров[315]; но после того, как Нанн стал заместителем председателя суда, количество ордеров как на охоту, так и на вырубку леса, по-видимому, еще возросло. В 1725 году возмущенные регардеры заявили, что нехватка дичи в лесу вызвана «главным образом множеством людей, которые слишком часто охотятся и стреляют… оправдываясь наличием лицензий». И какую бы выгоду Нанн ни извлекал из этих сделок, вдобавок к этому мы можем достаточно определенно и документально подтвердить один его дополнительный прибыток, связанный с занимаемой должностью: каждый год, начиная с 1720-го, он получал специальное разрешение на изъятие для «собственного надлежащего использования» десятков тысяч брикетов торфа и дерна в Саннингхилле, возле Суинли Уок. Следовательно, этому весьма влиятельному чиновнику разрешалось вывозить тот самый дерн, из‑за которого десятилетиями тянулся конфликт, шел дорогостоящий и безрезультатный процесс в Казначействе и за добычу которого судили людей из Уинкфилда и Уокингема, — причем забирать его