Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Клод Лекутё

знаки внимания, и она говорит мужу, что Ланваль оскорбил ее. Призванный, чтобы доказать свою невиновность, рыцарь признаётся, что у него уже есть дама, более прекрасная, чем королева. Государь под страхом смерти требует предъявить доказательство этих слов. Появляется фея, обвиняет королеву во лжи и разворачивается, чтобы уехать. Ланваль запрыгивает на коня позади нее, и она увозит его в Авалон. «И никто о них больше не слышал» (Nul hom n’en oi plus parler; стр. 646).

В данном случае не желание поохотиться, а разочарование вынуждает рыцаря искать уединения в лесу. Здесь нет путешествия в потусторонний мир, встреча происходит на границе нашего мира (река). Даму не называют феей, но она одаривает возлюбленного богатством и налагает на него запрет, как в легенде о Мелюзине[218]. Герою достаточно лишь подумать о ней, чтобы она явилась. Все эти детали указывают на то, что она — существо сверхъестественное. К тому же в древнескандинавской версии упоминается, что она увезла его на остров Уалун (Авалон).

Начало итальянской народной песни, кантари (cantare)[219], «Радостная дева» (La Ponzella Gaia) похоже на начало песни о Ланвале, но затем сюжет идет по другому пути:

Гальвано и Трояно отправляются на охоту. Пока Трояно ловит белую лань (III, 3–4), Гальвано встречает змея, который спрашивает, как его зовут, и, услышав его имя, оборачивается прекрасной девой (дочерью феи Морганы), которая была влюблена в него, сколько себя помнила. Она предлагает ему свою любовь и богатство. Гальвано становится ее возлюбленным, и она дарит ему волшебное кольцо, которое может исполнить любое желание, но он не должен никому о ней рассказывать. Они живут счастливо вместе, но тут королева Гиневра (Гвиневра) предлагает Гальвано свою любовь. Он отвергает ее, и она, как и королева в ле о Ланвале, устраивает испытание, в ходе которого Гальвано рассказывает о своей возлюбленной. Его уже собираются повесить, когда ко двору является фея. Однако за то, что она ослушалась свою мать, та наказывает ее заточением в башне, столь темной, что она никогда больше не сможет увидеть свет — ни солнца, ни луны, ни звезд, и стоять ей там нужно будет по грудь в воде.

Гальвано отправляется искать ее, совершает подвиги и добирается до таинственного города Пела-Орсо, который, судя по всему, служит входом в царство феи Морганы. Он убивает защитников, ломает ворота, заключает Моргану в темницу вместо ее дочери и возвращается с Радостной девой ко двору Артура[220].

Здесь мотив перевернут: фея не уносит возлюбленного в потусторонний мир, а принимает за него наказание. Кроме того, в этой песне можно обнаружить ряд мотивов народных сказок, типичных для историй, где фея влюбляется в смертного: животное-проводник (B563), указывающее путь (B151), ведущее героя к испытанию (N774), заточение в башне (R41.2) и, конечно, табу (C423.3).

В «Венце приключений» Генриха фон дем Тюрлина майским днем Гавейн встречает в шатре, установленном на лугу, королеву Авалона, Энфейду:

Dje frawe ein götinne was

Vnd was kùnig Artus base

Vnd truog die riche krone

Da zü Aualone

Enfeydas was sie genannt.

Была та дама феей,

Родней короля Артура,

Сияла на ней корона,

В Авалоне

Энфейдой звали ее.

Но давайте вернемся во Францию. Кретьен де Труа оставил два романа, заслуживающих внимания в рамках нашей темы. Несмотря на то что он стремится рационализировать проявления чудесного в своих произведениях, мы можем понять, каким видели потусторонний мир в те времена, опираясь на то, что появилось в его романах под влиянием использованных источников. Давайте рассмотрим роман «Ивейн, или Рыцарь со львом»[221] и его валлийский аналог «Овейн, или Госпожа источника»[222]. Одним прекрасным вечером рыцарь Калогренан (в Овейне его зовут Кинон) рассказывает о несчастьях, постигших его в лесу Броселианд, где он встретил дикого человека:

Ивейн

Как вдруг увидел пастуха.

Какая это образина!

Сидит на пне, в руках дубина,

Обличьем сущий эфиоп,

Косматый широченный лоб,

Как будто череп лошадиный

У этого простолюдина.

Густыми космами волос

Он весь, как дикий зверь, зарос.

Под стать громоздкой этой туше

Слоновые свисают уши

С продолговатой головы.

Кошачий нос, глаза совы,

Кабаний клык из волчьей пасти,

Всклокоченная, рыжей масти,

Засаленная борода.

Поверите ли, господа!

Он бородою утирался.

В грудь подбородок упирался,

Искривлена была спина.

Одежда не из полотна.

Конечно, при таком обличье

Носил он только шкуры бычьи[223].

Овейн

Пойдешь по дороге до большой поляны, посреди которой возвышается холм. На вершине холма увидишь огромного черного великана, одноногого и одноглазого, вдвое больше двух обычных людей. Его железная дубина весит столько, что даже самые сильные люди смогли бы поднять ее только вдвоем. Он страж этого леса. Вокруг него будут пастись стада диких зверей. Спроси у него дорогу. Он ответит резко, но укажет путь к тому, что ты ищешь.

В последующем разговоре этот уродливый персонаж демонстрирует свою власть над животными. В обоих текстах используется известный мотив народных сказок: сверхъестественное существо, которое обитает в лесах и пасет диких зверей[224]. Калогренан / Кинон достигает границы потустороннего мира, и этот пастух — привратник. Он указывает рыцарю путь, по которому нужно отправиться, чтобы пройти свое испытание:

Когда ты человек неробкий,

Езжай по этой самой тропке.

Поскачешь напрямик, вперед,

Куда тропа тебя ведет.

У нас в лесу тропинок много.

Лишь напрямик — твоя дорога.

Увидишь ты родник тогда.

Бурлит вода, кипит вода,

Однако можешь убедиться:

Как мрамор, холодна водица.

Большое дерево растет

И зеленеет круглый год

Над заповедной этой чашей.

Деревьев не бывает краше,

Видна цепочка меж ветвей,

Поблескивает ковш на ней.

Увидишь камень самоцветный,

Для проезжающих приметный

(Не знаю, как его назвать).

Там, право, стоит побывать.

Вблизи часовенка на диво.

Она мала, зато красива.

Возьми ты ковш в тени ветвей,

Водою камень тот облей,

И сразу дерево качнется.

Такая буря вмиг начнется,

Как будто бы обречены

Олени, лани, кабаны[225].

Сверкать начнет, греметь и литься.

Столетним деревам