Единственные - Ольга Вечная

Место рядом кто-то занимает. Фигура мужская, большая. Бросаю взгляд на обувь и узнаю черные конверсы. Ветров, значит. Молча протягиваю открытую пачку и зажигалку, Илья так же молча берет сигарету и прикуривает. Взамен предлагает мне кружку.

— Что это?

— Чай. Пей.

Я делаю большой глоток, теплая жидкость прокатывается по пищеводу — это приятно. Обхватываю кружку двумя ладонями.

— Вкусный. С чем он?

— С сахаром.

Курить вместе стало нашей традицией. Он говорил, что до нашего первого «свидания» много лет не портил легкие. Я плохо на него влияю. А он на меня как?

Медленно поворачиваюсь к нему.

— Как себя чувствуешь? — спрашивает.

— Удивительная легкость.

— Я тобой горжусь, Полина. — Илья протягивает мне руку. — Друзья?

— Уверен, что хочешь со мной дружить? — пожимаю его ладонь. — Дружба подразумевает близкое частое общение.

— Куда уж ближе? — улыбается он и обнимает меня одной рукой, притягивая к себе. — Дуреха ты моя.

Я кладу голову ему на плечо. Очень сильно хочется плакать. Разве может быть что-то больнее, чем любить без взаимности?

Глава 17

Илья

Полтора-два месяца дружбы спустя

— Илья, Полинка, случайно, не с тобой? — слышу из динамика телефона взволнованный голос Олеси, подруги мажорки.

Внутри все обрывается, сон пропадает мгновенно. Шляется эта дурында хрен пойми где не в первый раз, но именно сейчас меня охватывает сильное беспокойство. Зачем-то смотрю на часы, хотя и так знаю, который час. Половина третьего ночи — самое время для приключений.

— Нет, не со мной. А должна быть? — надавливаю интонациями.

Я дома сплю, рядом недовольно ворочается Инна.

— Что произошло?

— О, ясно. Неважно, извини, что разбудила, — врубает заднюю Олеся. — Просто если она пропадает, то чаще всего с тобой. Спи дальше, разберемся. — И сбрасывает вызов.

Ну да, мать вашу, непременно. Перезваниваю.

— Олесь, трубку не клади, — спросонья голос звучит грубее, чем я хотел бы. — Ты где? Что с Полиной? Почему ты решила, что она со мной?

— Кто должен быть с тобой? — Инна поднимается на локте, смотрит на меня. Включает ночник.

— Да мы тут в «Затмении» тусили, все нормально было, — оправдывается Олеся.

На заднем фоне грохочет музыка, ей приходится кричать, чтобы я смог разобрать слова.

— Она куда-то отошла и на сотовый не отвечает уже полчаса. Найдется, не парься. Бывает. Все, пока, еще раз извини, если разбудила.

— Нет уж, стой. Как только Полина найдется, сразу позвони мне, поняла? И если что-то узнаешь о том, где она, то тоже звони.

— Да, без проблем. Да не злись ты, может, с каким-то парнем познакомилась.

— С парнем, — повторяю.

Черт. Черт. Черт.

— А ты что, ревнуешь?

— Короче, жду от тебя сообщения или звонка. — Я сбрасываю вызов.

Поднимаюсь на ноги и подхожу к окну. Пульс учащается. При чем здесь вообще ревность? Как ее отец может спать спокойно, когда дочь шастает не пойми где в компании таких же отмороженных на всю голову подруг? Домой под утро приходит. Внезапно пропадает с неизвестными парнями. Хорошая ведь девчонка, искренняя, добрая. Абсолютно неуправляемая.

— Илья, что происходит? Опять эта сумасшедшая куда-то вляпалась? — Инна садится в кровати и смотрит на меня. — Ложись спать, найдется.

— Ты спи, я подожду, может, и правда найдется.

— Ты заставляешь меня ревновать.

Инна ползет по матрасу и надувает губы.

— Черт с ней, иди лучше ко мне. Раз уж проснулись, почему бы не воспользоваться моментом?

— Было уже сегодня, — отвечаю. — Мне хватило.

На самом деле внутри молниеносными темпами разрастается тревога — я просто не могу сейчас думать о сексе. Исключительно потому, что чувствую себя виноватым из-за недавней неприятной ситуации.

Почти два месяца назад Полина стала донором крови, чем изрядно меня удивила. Не ожидал, что решится, потом мы хорошо поговорили без эмоций. Выяснили отношения, разобрали ситуацию. И договорились о том, что будем дружить. Несмотря на внешнюю яркость и браваду, Полинка Барсукова кажется мне одинокой и хрупкой девочкой — я не стал вычеркивать ее из жизни. За ней хочется… присматривать. Она же в ответ на заботу перестала ставить меня в неудобное положение перед Черновым и другими коллегами. Жизнь начала налаживаться.

Еще Полина подружилась с Дашей. Мало того что подружилась сама, так и меня с сестрой помирила. Мы несколько лет не общались, в итоге оказались за одним столом — я, Инна, Даша и Полина. Александр Барсуков не разрешил дочери оставить собаку, поэтому Газировка сейчас живет в Дашином приюте, где Полина ее каждый день навещает, периодически берет на дачу к моим родителям, с которыми тоже успела познакомиться.

Как-то незаметно Поля всем понравилась и стала иногда, раза два в неделю, появляться на нашей даче. В начале сентября даже помогала копать картошку, чем заслужила свой собственный мешок с овощами, который ей собрала моя мать. Это хорошие новости, теперь к сомнительным: к мажорке начал подкатывать яйца мой приятель Вячеслав. Он еще в кинотеатре заприметил симпатичную девушку, на которую налетел пьяный дебил. И тоже стал приезжать.

В общем, мои родители обалдели от количества желающих выкопать им картошку в этом сезоне.

И вроде бы жизнь устаканилась. Я почти научился не пялиться на Полинку, как умирающий от жажды — на источник живительной силы. Нельзя — значит, нельзя. Что может быть непонятного? Есть приказ — сам себе его отдал, заткнулся и выполняешь. Полина наконец осознала, что ее влюбленность в меня на самом деле детская прихоть, и благополучно