Дайсё-ян. Книга первая. - Лер

Не выдерживаю и пересаживаюсь. Чтобы как–то отыграться перед явно злорадствующей девушкой, кидаю в ответ:

– Это не моя скромность. Это – твоя бесстыжесть, рыжая!

Девушка смеётся.

– Серёж, уже давно, никто, в здравом уме, никогда не садится напротив меня. Конечно, бывают исключения, когда в машине много пассажиров. Но тогда и правила игры совершенно другие.

– Для тебя всё это лишь игра? – начиная злиться, спрашиваю я.

– Называй как хочешь. – отвечает мне девушка. – Я озвучила лишь то, что происходит в моём окружении. Если, ты воспринимаешь происходящее как–то иначе – это твой выбор. Но не забывай. В этом мире ты в женском теле, и сломать систему у тебя не получится. Чисто физиологически. Прими как данность.

– Ты называешь меня моим настоящим именем. Ты этим не ломаешь систему?

– Я знаю, кто ты. И, при этом, хочешь, чтобы я называла тебя как–то иначе? – девушка делает глоток вина из позабытого бокала и продолжает. – Я могу. И обращаться к тебе могу – как все – в женском роде. Только, ты потеряешь свою индивидуальность. Понимаешь, о чём я?

Молчу. Потому что понимаю. И слова из, вспомненной накануне, песни эхом отзываются в моём сознании: «Мне б побыть настоящим, было бы счастье, лишь на мгновение».

«Это про меня. Вся песня – про меня. И «новый, крутой маршрут» – тоже присутствует»

Когда–то, на моей Земле, мы с группой играли песни этих парней из «После 11». Но, люди чаще заказывали «Ладони», которая, и мне нравилась больше «Крыльев».

«Только, это похоже на одолжение. Всё происходящее похоже на одно, большое одолжение от, истинной «снежной королевы», холодной и бессердечной» – возвращаясь из блужданий по воспоминаниям, прихожу я к невесёлому выводу, всё так же, не спеша отвечать девушке. Затем, решаюсь:

– Выходит, тебе плевать на чувства других людей?

Маша, в этот момент глядит куда–то, через окно, и, похоже, считает этот разговор оконченным. После небольшой паузы она поворачивается ко мне и отвечает:

– Мы это уже прошли, Серёж.

Ты не знаешь меня, чтобы обвинять в чём–то подобном. Ты не знаешь, что я чувствую на самом деле, и делаешь выводы исходя из своих умозаключений, продиктованных эмоциями. – девушка на миг задумывается, затем продолжает. – Ты, наверное, решил, что я делаю тебе одолжение? Знаешь, пусть! Пусть это будет одолжением. Так, даже, проще. Хочешь – принимай его, а не хочешь – не принимай. Во всяком случае, эмоции нам больше не помешают.

– А мотив? – спрашиваю я безжизненным голосом.

– А мотив сам придумаешь. – отвечает мне девушка. – У тебя это очень хорошо получается – придумывать.

Маша допивает вино, ставит пустой бокал на подстаканник и отворачивается к окну.

Смотрю в своё.

В этот момент мы проезжаем по длинному мосту, названия которого я не знаю. Помню только, что перекинулся он через «Ист–ривер»

«Все–таки, она – стерва!» – подавив порыв немедленно убраться из этой машины куда подальше, думаю я о сидящей рядом девушке. – «Каких ещё поискать. А прикидывалась невинной овечкой. Вся, такая, в белом… Все они одинаковы»

Мимо «проплывает» знак «26 Ave», закреплённый на поперечине, над дорогой. Смотрю на него, и вдруг, что–то привлекает моё внимание. Перевожу взгляд и… Справа, в своё окно, вижу резко надвинувшуюся тень, а затем, происходит сильный удар, который откидывает нашу машину влево. Не успеваю опомниться, как нас настигает следующий удар, в левый бок, ближе к водителю, на этот раз гораздо сильнее предыдущего. Лечу через весь салон, и распластываюсь в ногах у Марии. Будто в замедленной съёмке наблюдаю как Машу, сначала, швыряет на противоположное кресло а, затем, буквально выкидывает из салона в деформировавшуюся и распахнувшуюся от удара дверь. Вижу, как на меня надвигается сминаемая крыша, и какие–то железяки, бывшие когда–то кузовом, проходят тело насквозь. Затем, последний удар, куда–то в заднюю часть автомобиля, рвёт на части моё сознание.

Прихожу в себя от жара. Это, весело разгорается то, что осталось от нашей машины. Со мной и водителем внутри. Не знаю, в каком он состоянии, мне со своего положения не видно. Слышно лишь его хриплое дыхание. Пытаюсь пошевелить конечностями, но из затеи ничего не выходит. Я плотно зажат в смятом кузове. Боли нет, а вот, что–то липкое, похоже, вытекающее из меня, прекрасно ощущаю ладонью.

«Вот и конец тебе, Юркин» – приходит запоздалая мысль. – «Как нелепо. Извини, ГуаньИнь»

Потом, огонь подбирается слишком близко.

Сквозь адскую боль, поджаривающегося на медленном пламене человека, сквозь собственные, нечеловеческие крики, сквозь помутнённый рассудок, когда мозг, отказываясь принимать смерть, корёжит собственное тело, в попытке вырваться из западни, спастись, до моих ушей доходит посторонний звук.

Маша.

Угасающим сознанием вижу, как девушка, голыми руками, не обращая внимания на творящийся вокруг ад, разрывает металлические конструкции, бывшие когда–то автомобилем. Как под её пальцами, словно бумага, сминается железо. Как её, ореолом окутывает яркое сияние, через которое не проходит пламя.

Она, словно из раковины, выковыривает ЮнМи из искореженного автомобиля. Осторожно, но быстро высвобождает из обломков и поднимает на руки. Последнее, что вижу, прежде чем сознание милостиво покидает меня, это её изумрудные глаза, полные боли и слёз. Её шёпота: «Не уходи, прошу!», уже не слышу.

Открываю глаза. Передо мной заплаканное лицо Маши. Улыбаюсь ей, в свои неполные тридцать два зуба и снова теряю сознание.

Окончательно прихожу в себя уже в своей комнате, в доме у Марии. За окном светло, но что–то мне подсказывает, день – тот же. Лежу, потолок разглядываю. Как я сюда попал – не знаю. Тем, более, с такими повреждениями. Пытаюсь вспомнить, что произошло, и мой мозг, с готовностью подкидывает сочные картинки. Только, я никак на них не реагирую. Ни пережитого ужаса, ни боли не чувствую. Лишь, какая–то отрешённость.

«Маша вытащила меня из горящего автомобиля – это точно. А дальше? Дальше, по всей видимости, тут же, применила на мне свои лекарские способности, раз я ещё жив и не в больнице. А она – молодец. Не побоялась лезть в пекло. Пекло...» – проговариваю я про себя, и внезапно, вспоминаю ещё об одном моменте. – «Водитель! Вытащила ли девушка водителя? Ему же не меньше досталось. Если он погиб, виноватым всё равно буду я, так как, моя тушка являлась приоритетной, для