Дайсё-ян. Книга первая. - Лер

Правой рукой пытаюсь откинуть одеяло, чтобы подняться но, что что–то мешает. Поворачиваю голову и вижу трубку капельницы, которая, от иглы в моём предплечье, поднимается к стоящему, возле изголовья кровати, медицинскому штативу на колёсиках. На штативе закреплён прозрачный пакет с лекарством.

«Какая–нибудь глюкоза» – приходит на ум дилетантская мысль. – «Я же, наверное, много крови потерял, пока валялся в машине. Отсюда и последний обморок»

Осторожно откидываю одеяло левой рукой, выбираюсь из объятий чересчур мягкого матраса, – «Надо будет попросить матрас пожёстче» – и осматриваю себя.

На ЮнМи, как ни странно, надета больничная рубашка, с завязками на спине. На видимых участках тела никаких повреждений не нахожу. Ощупывание всех, скрытых от взора, «поверхностей» тоже не даёт результата. Никаких лишних отверстий в теле, повязок или шрамов не обнаруживается.

Прислушиваюсь к ощущениям. С этим тоже, всё в полном порядке. Ни головокружения, ни слабости или тошноты. Прекрасно себя чувствую! Разве что, начинающее беспокоить, чувство голода.

Тапочек не нахожу, поэтому, прихватив с собой штангу с капельницей, босиком шлёпаю через террасу к соседке в гости. Иду с повинной.

Соседка на месте. Закутавшись в халат, сидит на террасе, в шезлонге. Перед ней, на столе, несколько бутылок вина, той же марки, что она пила в машине. Одна из бутылок почти пустая. В её руке бокал с янтарной жидкостью. На полу, возле её ног, вся в бурых пятнах, валяется какая–то тряпка.

«Платье» – догадываюсь я. – «И снова, в моей крови. Слишком её много, последнее время»

Подхожу, устраиваюсь в соседнем шезлонге.

Молчим, каждый о своём. Разглядываем кроны деревьев в парке. Первым нарушаю тишину.

– Кто–нибудь пострадал? – спрашиваю у девушки.

Вопрос нелепый. Конечно, пострадавшие были, включая меня. Но я надеюсь на то, что Маша смогла вытащить всех. Зря надеюсь.

– Мой водитель. – как–то слишком сухо отвечает мне девушка. – Я не успела его спасти.

Нью–Йорк. Дом Марии. Вторая половина дня понедельника.

Не говоря ни слова, беру початую бутылку за горлышко и, за отсутствием второго бокала, опрокидываю остатки её содержимого в своё нутро. По горлу прокатывается огненная река, и бомбой, разрывается в пустом желудке.

«Ничего так, нормальное вино» – думаю я, попутно соображая насчёт закуски.

– Ты только что, из горла, допил бутылку, стоимость содержимого, которой – двадцать две штуки. – сообщает мне новость Маша. – долларов.

Смотрю на невозмутимую девушку, потом на бутылку что всё ещё держу в руке, потом, снова на девушку. Пожимаю плечами. Ставлю пустую посуду на пол, и тяну руку к следующей бутылке. На столе их ещё три штуки, и посчитать общую стоимость выпивки – задачка для младших классов.

«Гуляем на сотку» – округляю я сумму в большую сторону, вспомнив о канувшей в вечности, пятой, початой бутылке.

– Карл! – кричу я во всё горло. – Организуй нам ужин на двоих, с доставкой.

Маша морщится от, резанувшего уши, крика, но промалчивает. Я же, добавляю в пустоту:

– И закусь, к белому вину!

На столе, сиротливо лежит штопор, которым я, с должным трепетом, открываю новую бутылку. Не хотелось бы грохнуть двадцать две тысячи об пол.

– У тебя ещё бокалы найдутся? – спрашиваю я девушку.

– Сейчас принесу. – отвечает она. Встаёт, при этом, подхватывая своё изгаженное платье, и уходит в комнату. Через пару минут возвращается. В одной руке у неё бокал для меня, а во второй, завёрнутая в золотистую фольгу, с тиснением, – длиннющая шоколадина.

Разливаю по бокалам вино, потрошу шоколадку. Это оказывается оригинальный, бельгийский шоколад, судя по соответствующей надписи на нижней стороне упаковки.

«Тоже, наверное, несколько тысяч стоит» – строю я догадки. – «Маша дерьма не держит. Хотя…, есть тут один. Возле неё сидит. Угрохал человека» – Делаю большой глоток, заедаю шоколадом. – «…Вкусно»

– Что там произошло? – спрашиваю я девушку. Алкоголь начинает действовать и притупляет чувство дискомфорта. Развязывает язык.

– Нас не пропустила выезжающая на трассу машина. Водитель отвлёкся, не посмотрел в зеркало при манёвре. Второй удар, слева – это мы попали под колёса попутного грузовика, когда машину бросило на соседнюю полосу. Он, просто переехал нас. Ну и сзади прилетело. – Маша в два больших глотка осушает бокал. Наливаю ей, доливаю себе. Не перебиваю.

– Меня выбросило из машины, – продолжает девушка, – под колёса этого же грузовика. – Её передёргивает при этих словах, а я, представив как Машу переезжает фура, еле сдерживаю желудочный спазм. – Хорошо, что жива осталась. Успела восстановиться. Почти, успела. – заканчивает она и невидящим взглядом смотрит куда–то, перед собой. Не перебиваю. Ей сейчас нужно выговориться. Впрочем, как и мне.

– Когда я увидела, что осталось от нашей машины, подумала что всё, спасать некого. Но, услышала тебя. – девушка смотрит на меня, потом, с каким–то надрывом в голосе, продолжает. – Нет, не подумай, я бы всё равно полезла внутрь, просто, в тот момент…, просто…

Её бокал, внезапно, падает на пол, разбиваясь, и разлетается по полу тысячей брызг и осколков. Как и моё сердце, при виде, плачущей навзрыд, девушки.

Отставляю свой недопитый бокал, поднимаюсь на ноги, и, катя за собой дурацкую штангу, обхожу наш столик. Вокруг Маши, словно неприступные, ледяные торосы, на страже покоя снежной королевы, поблёскивают осколки стекла – «Не пройдёшь!»

«Не ту вы взялись охранять. Обломитесь!» – со злостью думаю я, делая шаг вперёд.

Не обращая внимания на резкую, режущую боль в ступнях, подхожу к девушке, беру за руку, тяну к себе. Она не сопротивляется, встаёт. Мой черёд утешать.

Прижимаю рыдающую девушку к себе, глажу по голове. По её невероятным, густым волосам.

«Нет, она не стерва. И не бесчувственная. Она, просто, совсем одинокая, в этом холодном мире. Как и я. И «продуть» может так, что перестанешь чувствовать не только окружающих, но и себя»

Стоим, обнимаемся. Маша, похоже, выплакав все свои слёзы, судя по промокшему плечу моего халата, успокаивается. Она отстраняется от меня и тут же ойкает, замечая что–то на полу.

– Серёж, у тебя кровь идёт. Ты на осколках стоишь!

«Как будто я не знаю» – мысленно отвечаю ей, а сам, делаю шаг назад, желая поскорее выбраться из этой пыточной. Необдуманный шаг.

Поскальзываюсь на собственной крови и теряю равновесие, опрокидываясь на спину. Мои руки, непроизвольно,